|
Июнь 1984 года. Эпизод седьмой. Часть первая.
|
Июнь 1984 года. Эпизод седьмой. Часть первая.
Аппарель опустилась и на нас хлынул яркий солнечный свет одновременно с потоком горячего сухого воздуха с запахом пыли и сгоревшего керосина, повеяло афганским летом, чем то знакомым и странно признаться, чем то даже родным. Ощущение такое, что как бы домой вернулся после длительного отсутствия. Вроде и не было месячного отсутствия, госпиталя и киевских каштанов. Интересно, почему так быстро улетучились недавние впечатления мирной и спокойной жизни, и никакого об этом сожаления.
Впрочем размышлять некогда, мои многочисленные и такие разные попутчики, сидевшие в огромном грузовом салоне самолёта вповалку кто на чем попало, повставали со своих чемоданов, сумок, ящиков и торопились выйти на горячую бетонку Кабульского аэродрома.
К самолёту подъехали два УАЗа, видимо встречать прибывшее начальство, другие, кто из бывалых, знавшие расположение аэродрома сразу же уверенно направились куда-то по своим направлениям. Вышел из самолёта и я, раздумывая что мне теперь делать и куда податься…
- Это что за наваждение? … Галкин! Сергей! Наш Сергей с нашей курсантской роты. Сережа, как я знал, получил ранение во время операции в Чарикарской зелёнке, тоже как и я, 13-го февраля, но у него было ранение серьёзнее чем у меня с Юрой Лукьянчиковым, и потому, его эвакуировали в Кабульский госпиталь. Но где он проходил дальнейшее лечение, я не знал. Впрочем, в то время было не до того что бы выяснять эти подробности. Знали что жив, и хорошо…
Мы начали пытаться улететь в Баграм. Именно туда, по мнению Сергея, надо было вначале добраться, так как именно оттуда шло обеспечение и снабжение войск находившихся на Панджшере. Сергей за прошедшие три дня время даром не терял, отлично освоив способы методы выяснения маршрутов движения вертолётов, как путем опроса экипажей, так и аэродромной прислуги. Метод этот был удивительно прост. Надо было подойти к экипажу и спросить, не подбросят ли они нас до Баграма. Как правило все были согласны, но то время вылета было неизвестно, то маршруты не совпадали. Так до самого вечера, бегая от одного вертолета к другому, мы пробегали по аэродрому Кабул. В этот день не повезло, и улететь в Баграм нам не удалось. К вечеру, с того самого эвакопункта, откуда меня забирали в апреле, мы добрались в Центральный госпиталь, где переночевали в казарме переменного состава. Сережа каким то непонятным для меня способом умудрился поставить себя и меня на довольствие в столовую и нас покормили ужином, а утром завтраком.
С утра мы вновь на аэродроме, бегаем от одной пары вертушек к другой, и наконец то нам повезло. Очередная пара направлялась в Баграм. Ура! Нас взяли!
Полчаса полёта и мы в Баграме. Тут цивилизацией и не пахнет. Всё строго и спрятаться от солнца негде. Машины улетают и садятся одна за другой. Лежим и изнываем от жары третий час под вертушкой, которая как нас уверили приписана к нашему полку. Но когда полетит, никто не знает, даже командир экипажа. Я рассказываю Сергею о том, что произошло в полку после того как он его покинул до того момента как я сам убыл из полка. Всё ему было интересно. О том, что погиб Виктор Чуяшов он уже знал, но не знал подробностей. Были заметны его переживания, когда я ему рассказывал об обстоятельствах гибели. Исчерпав все темы разговора, мы на долго замолчали. Сергей отвернулся, я ему не мешал.
Наконец то пришёл экипаж. Дана команда: «По местам!»…
И так, Панджшер - горная река, берущая своё начало в ледниках Гиндукуша, которая набирая силу, где то сужаясь до бурного потока, где то разветвляясь на несколько рукавов в долинах, течёт с северо-востока на юго-запад на протяжении 120 километров и в конечном своём течении впадает в реку Кабул. В нижнем течении река Панджшер входит в узкое горло-ущелье длиной около 20 км., что в стратегическом отношении создаёт благоприятные условия для обороны и перекрытия этого «бутылочного» горла. По правому берегу этого горла реки, по искусственной полке, проложена узкая, но хорошая дорога, которую почти на всём её протяжении возможно проехать в одну сторону. Только в некоторых местах устроены разъезды.
На протяжении остальной, бОльшей части реки Панджшер, выше по течению, простирается узкая долина с многочисленными кишлаками вдоль реки. Грунтовая, довольно таки сносная дорога проложена вдоль неё. Выход реки Панджшер из горла находится примерно в 100 км. к северу от г. Кабул. Общая площадь долины составляет не более 3600 квадратных километров. То есть, долина не занимает значительной площади и это совсем не много для ведения хозяйственной деятельности проживающего в ней населения. Средняя высота долины реки Панджшер составляет 2200 метров над уровнем моря, однако горы, которые окружают долину с запада и востока достигают высот до 6000 метров. То есть, перепады высот местности окружающей долину составляют до 4000 метров, что указывает на сильно пересечённый и сложный, изрезанный ущельями рельеф примыкающих к долине гор.
Впрочем, сложность и пересечённость рельефа, высоты гор и их перепады не является особым отличием этой местности. В Афганистане есть горы и значительно выше и круче, и передвигаться по ним, а тем более воевать, нисколько не легче. Так что пересеченность рельефа и перепады высот в долине реки Панджшер обычны для всего Афганистана и не могут являться фактором, который бы выделял Панджшерское ущелье как особо сложный район для ведения боевых действий. Кроме того, эти факторы сложного рельефа одинаково негативно влияют на обе стороны ведущие боевые действии друг против друга, разве что, в при ведении боевых действий в горах преимущество в технике, огневой мощи и авиации, которым обладали советские войска сводилось до минимума. А в этом случае, в дело вступает пехота, и в горном бою побеждает тот у кого характер крепче и воля сильнее. Другими словами, важнейшим фактором влияющим на результат боевых действий в горах является уровень индивидуальной подготовки бойцов, младших и средних командиров. Что касается индивидуальной подготовки советского солдата и командира, то на оценке их достоинств и недостатков в настоящей главе останавливаться не буду и потому изучим противника противостоящего советским войскам.
Кто же был противник советского солдата в долине реки Панджшер? Отмечу, и это важно, что практически во всех публикациях, документах, официальных изданиях касающихся Афганистана, афганцами называют все народы которые проживает в Афганистане. Это конечно правильно по форме, но не совсем точно по содержанию. В смысле того, что Афганистан это очень пёстрая по этническому составу страна. В Афганистане есть и так называемая титульная, самая многочисленная нация, это пуштуны, говорящие на пушту, вторым по численности народом являются таджики, говорящие на дари, за тем идут хазарейцы говорящие тоже на дари, узбеки, туркмены белуджи и многие другие, большинство из которых говорят на разных языках. И языки эти не только не родственны, но и относятся к разным языковым группам, что если собрать по одному представителю от каждого народа и заставить поговорить друг с другом, они вряд ли поймут друг друга. Из этого следует сделать вывод, что принимать все народы проживающие в Афганистане как единый сплочённый народ будет ошибочно. Кроме того, следует учитывать, что взаимоотношения между этими народами сложные, а случалось бывали и открыто враждебными. Исповедование большинством народов Афганистана единой религии Ислама ни о чём не говорит и ни на что не указывает. Между ними, в особенности между пуштунами и таджиками шла, идет и по видимому будет продолжать идти бескомпромиссная борьба за влияние в Афганистане.
Но нас, в рассматриваемом случае интересуют таджики, так как в долине реки Панджшер проживают в основном таджики, с небольшой прослойкой хазарейцев...
Дело в том, что правящие в Кабуле титульная нация - пуштуны, к которым относились все лидеры Афганистана в том числе и те кто стали как бы марионетками руководства СССР, спали и видели, что Советские солдаты уничтожат эту занозу окопавшуюся в Пандшерском ущелье, так как сами это сделать не могли. А чужими руками, да ещё силой иностранцев, отчего же не сделать?...
Впрочем я отвлёкся. Рассмотрим мобилизационные, материальные и финансовые ресурсы противника.
Для оценки количества бойцов, которых возможно поставить под ружьё, необходимо знать общее количество населения на определённой территории и соотношение в нём населения призывного возраста к общему количеству населения. Количество населения проживавшего в долине реки Панджшер известно точно, так как по результатам переписи населения долины, общее количество населения к началу боевых действий составляло 95 тысяч человек. Исключив из этой цифры женщин, стариков и детей, получим цифру в не более 15 тысяч человек призывного возраста, так как семьи традиционно большие, с большим количеством детей. Однако необходимо учитывать, что всех мужчин призывного возраста Ахмад-Шах Масуд поставить под ружьё не мог, так как уровень производительных сил населения на этой территории был не высок и оставлять семьи вовсе без кормильцев было невозможно. Таким образом, наибольшее количество бойцов, которое Масуд мог одновременно поставить под ружьё, не никак могло превышать 5000 человек. Что в основном совпадает с некоторыми оценками. Но общее количество совсем не означает, что все они были задействованы непосредственно в боевых действиях и потому данные значительно завышены и носят характер пропаганды, показывающий яко бы значительные силы противника. Так как исходя из сложного по рельефу и пересечённости театра военных действий, значительные силы требовалось отвлекать на снабжение находящихся в боевом контакте войск, ведь обеспечивать войска с помощью авиации наш противник возможности не имел. Следует учитывать и необходимость периодической смены подразделений, так как постоянно находиться в боевом контакте, с необходимостью постоянной смены дислокации возможно только относительно короткое время. То есть, следует сделать вывод, что войска Ахмад-Шаха Масуда могли одновременно выставить против советских войск до 1500 бойцов, и не более, и потому успехи противника в оказании сильного сопротивления можно объяснить исключительной информированностью планов и замыслов советских войск, хорошего планирования и умения маневрировать силами. Потому, утверждения некоторых аналитиков о том что у Ахмад-Шаха Масуда была постоянно действующая армия в 15 тысяч человек, от лукавого...
Теперь о материальных и финансовых ресурсах противника. Полагаю необходимым развенчать миф о том, что Ахмад-Шах Масуд получал неограниченные ресурсы для ведения боевых действий через Пакистан. Если изучить этот вопрос внимательно, то заметим, что в Афганистане существовало две группировки сопротивления советским войскам основанные на идеологии Ислама, возглавляемые таджиком Раббани и пуштуном Хекматиаром. При этом, Хекматиар, при всей его грозности и непримиримости никогда не был самостоятельным политическим лидером Афганистана. Вся его группировка изначально находилась под полным контролем спецслужб соседнего Пакистана и потому пользовалась прямым покровительством этого Исламского государства, а через них и иных зарубежных центров противодействия Советскому союзу. Группировка возглавляемая Хекматиаром получала неограниченные материальные и финансовые ресурсы для ведения войны. Но вот что касается группировки Раббани, то все попытки спецслужб Пакистана взять её под полный контроль не увенчались успехом. Этот вывод можно сделать из некоторых, просочившихся фактов открытого противостояния между спецслужбами Пакистана и группировкой Раббани, в которую само собой входил и Ахмад-Шах Масуд. Имели место похищения и убийства лидеров из группировки Раббани, шантаж и т.п. Достаточно напомнить то, чем закончил сам Ахмад-Шах Масуд и Раббани. Обоих в конечном итоге убили в результате покушения организованного в том числе и спецслужбами Пакистана. Особого секрета нет, кто стоял за этими покушениями. Но тогда, когда в Афганистан вошли советские войска и втянулись в войну с Ахмад-Шахом Масудом, обе враждующие группировки заключили временное перемирие против общего врага. Тем более, война Ахмад-Шаха Масуда с советскими войсками стала подарком для Хекматиара и соответственно для Пакистана, так как отвечала их желаниям ослабить своего противника. Ахмад-Шах Масуд стал получать соответствующую военную помощь из Пакистана, но она никогда не превышала минимально необходимого количества для ведения войны.
Подтверждают эту версию сведения указывающие на наличие недостатка в боеприпасах и вооружение содержащиеся в воззваниях Ахмад-Шаха Масуда в которых он указывал, дословно: «В настоящий момент помимо нехватки оружия, боеприпасов и финансовых средств назревает другая беда, которая выражается в отсутствии у моджахедов зимней формы». И следующее: «Правительство понимает, что сейчас мы испытываем острую нужду в зимней одежде и обуви». В том же воззвании Масуд указывает на то, что в Пешаваре ему предложили обмундирование по дешёвой цене, то есть, из этого следует сделать вывод, что его снабжали в Пешаваре, но не бескорыстно, а за плату.
В другом воззвании о снабжении боевыми припасами из Пешавара, Масуд указывает следующее:
«Что касается визита уважаемого господина полковника в Пешавар. Уже давно готово соответствующее послание Северного дафтара, Скрепленное подписями Карабек-хана, Шамсутдин-хана, Насратуллы-хана, маулави Сахеба Гуляма. Полковник должен взять его с собой».
VII. Согласно этому документу для Северной долины необходимо потребовать следующее:
1. РС — 300 штук.
2. Патроны к «Калашникову» — 100 тысяч штук.
3. Патроны в обоймах по 11 штук — 50 тысяч штук.
4. Противотанковые мины — 300 штук.
5. Ракетные установки — 15 штук.
Для укрепрайонов необходимо следующее:
1. Безоткатные орудия — 3 штуки.
2. Снаряды к безоткатным орудиям — 100 штук.
3. Минометы — 3 штуки.
4. Мины к минометам — 200 штук.
5. ДШК — 6 штук.
6. Патроны к ДШК — 20 тысяч штук.
7. Ракетные установки — 3 штуки.
8. Боеприпасы к ним — 100 штук.
Попросите в Пешаваре также радиостанции. Если таковых не добудете, мы достанем их сами. С целью создания складов и запасов в укрепрайонах испросите у Пешавара достаточные финансовые средства».
Обращает на себя внимание просьба Масуда о предоставлении радиостанций, которые ему, исходя из содержания послания очень нужны, но Пешавар их не даёт. И потому они вынуждены добывать средства связи собственными силами. Впрочем, и объем просимых в Пешаваре боеприпасов и вооружения незначителен для ведения масштабных боевых действий. Мотострелковому батальону указанных боеприпасов едва хватило бы на два дня полноценных боевых действий. Кроме того, получение помощи было оговорено условием в необходимости заручиться поддержкой целого ряда авторитетных лидеров, что указывает на то, что его просьбы в Пешаваре без подтверждения другими авторитетными лидерами оппозиции напрямую не принимали.
Конечно, достаточные финансовые средства Ахмад-Шаху Масуду были предоставлены. Так как собственных источников поступления финансовых средств у него не было. Долина реки Панджшер в хозяйственном отношении была бедной на ресурсы. Сельское хозяйство представлено террасным земледелием с культивацией пшеницы и других злаков, но ввиду недостатка земли пригодной для возделывания и суровым климатом, сельское хозяйство не могло быть продуктивным. Животноводство тоже не могло иметь значительного объема по причине недостатка пастбищ. Промышленность в долине и вовсе отсутствовала. Мифы о якобы значительных объемах добычи изумрудов в долине, остаются только мифами. В промышленных масштабах изумруды не добывались, а серебро из долины выбрали ещё в далёкой древности. Что касается афганских изумрудов, то в настоящее время значительные их запасы подтверждены наукой, но месторождения их находятся в труднодоступных района на высотах более 4000 метров. Само собой разумеется, без значительных вложений перейти к их промышленной разработке невозможно, а тем более добывать их во время войны. Так что миф об неком «Кащее» Масуде, обладающем сокровищами, остаётся только мифом.
Долина была густо заселена и в ней имелось до 200 населенных пунктов. Для такой узкой долины с очень малой площадью для хозяйственного использования, это много.
В связи с этим, возникает вопрос, чем же кормились жители долины и на что существовали? Отвечая на этот вопрос следует указать, что до постройки и ввода в действие советскими инженерами тоннеля через перевал Саланг, самый короткий путь связывающий север и юг Афганистана проходил через долину реки Панджшер. И жители долины кормились тем, что оказывали услуги по обслуживанию и содержанию этого торгового пути. Но с вводом с эксплуатацию тоннеля через перевал Саланг, жителям долины был нанесен существенный экономический удар. Они потеряли значительный источник средств к существованию. По этой причине, население долины было вынуждено искать иные источники поступления средств для проживания. Значительное количество трудоспособного населения было вынуждено мигрировать в другие местности, в том числе и в Кабул, где имелись значительно большие возможности заработать. Не избегла этой участи и семья Ахмад-Шаха Масуда, так, нам известно, что родной брат Ахмад-Шаха Масуда, обосновался в Кабуле. Переселившиеся из долины в другие области Афганистана таджики, не порвали связей со своей малой родиной и в последствии стали своеобразной пятой колонной вне пределов долины реки Панджшер, предоставляя не только интересующую Масуда стратегическую и оперативную информацию, но и поддерживая его финансово.
Теперь немного о союзниках Ахмад-Шаха Масуда. Исходя из вышеизложенного, прямых союзников у Ахмад-Шаха Масуда не было. Пешавар, где находился центр противодействия советским войскам и законной власти в Кабуле, с недоверием относился к Ахмад-Шаху Масуду, последний платил им тем же. Потому, этот союз был временным, до окончания войны с коммунистическим режимом. Из иностранных государств по близости культур и языка можно было включить в союзники Иран, но он находился на значительном удалении и к тому же сам находился в политической и экономической изоляции. Сам Ахмад-Шах Масуд, исходя из его биографии, был склонен к союзу с государствами Западной Европы. Попытки получить от них помощь видимо находили отклик. Во всяком случае, в июле 1985 года разведротой нашего полка были добыты фотографии военспецов французов действовавших в Пандшерской долине. Юра Лукьянчиков показывал нам эти фотографии и личные вещи этих военных специалистов, которые были захвачены нашей разведротой…
Такова версия о причинах длительного сопротивления отрядов Ахмад-Шаха Масуда в Панджшерском ущелье советским войскам, а также общая характеристики противника с которым столкнулись советские войска в Афганистане. Противник это был действительно, серьёзный, умный и умелый. Всё могло сложиться иначе, если бы политическое руководство страны в отношении Ахмад-Шаха Масуда проявило гибкость и учитывало особенности Афганистана. Союз с Ахмад Шахом Масудом назревал и как говорится витал в воздухе, что даже при его ставке (назовём это так) длительный период времени находился советский офицер для связи и контроля за соблюдением перемирия, которое Ахмад-Шах Масуд добросовестно соблюдал. Но в последствии, контакты с Ахмад-Шахом Масудом, по настоянию официального Кабула, командованием советских войск были прекращены и война возобновилась с новой силой.
Но тогда, в июне 1984 года ни я, ни Сергей о противнике с которым предстояло встретиться знали мало. Для нас что Масуд, что кто либо иной Махмуд, Саид и т.п., все были одинаковы и все они для нас были обычными душманами, которых предстояло найти и уничтожить.
Вертушки резко пошли вниз, что заложило уши от резкой смены давления воздуха. Мы еще теснее прильнули к иллюминаторам. Горы, что были под нами, стали визуально увеличиваться в размерах, а мы относительно них становиться всё мельче и мельче, по сравнению с нависавшими над нами скалами. Под нами зажгли оранжевые дымы, которыми обозначили место посадки. К нам член экипажа вертолёта и крикнул: «Приготовьтесь, сейчас будете прыгать». Я и Сергей встали и подошли к двери и приготовились. Вертолёт завис примерно в полутора метрах от земли, открылась дверь и нам приказали: «Прыгайте!». Мы спрыгнули вниз и только отбежали немного, а в вертолёт уже втягивали двух офицеров, видимо из штаба и третьим прапорщика фельдъегеря, так как я заметил характерную сумку для документов. Пара взмыла в верх и улетела. Проводив взглядом улетавшие вертолёты, мы огляделись. Оказалось, нас высадили на небольшой террасной поляне размером 300х500 метров, которая когда то видимо была полем засеянным пшеницей. Но пшеницу всю вытоптали. Вокруг поляны с западной стороны сразу поднимались горы, покрытые в нижней части тутовыми деревьями, это были видимо искусственные посадки, но одичавшие. С южной и северной стороны поляны находились кишлаки, как я в последствии узнал, пустующие, оставленные жителями. Через них и через поляну проходила дорога. С восточной стороны находилась река «Панджшер», но с того места где мы совершили посадку её не было видно, но наличие сильной реки выдавал характерный гул. На противоположном берегу реки также шёл крутой подъём в горы, но на склоне в отдельных местах находились дома другого кишлака, нависавшие друг на другом, но не сплошной застройкой, а очагами. Между ними росли тутовые деревья. С северной стороны кишлак был не сплошной застройкой, а отдельными домами. Сама поляна не была ровной, а как я указывал, террасной, которые спускались к реке. Вдоль террас росли деревья.
И на этой поляне, не было «где яблоку упасть» вся она была заполнена техникой, палатками, полевыми кухнями, снующими туда сюда солдатами и офицерами. Оглядевшись я заметил командира полка Льва Рохлнина, который стоял в метрах двадцати от нас, с группой офицеров. На голове у него была выгоревшая панама, такого же цвета простое х/б в ботинки. И ничего в нём не выдавало командира полка, если бы не указания, которые он отдавал одно за другим. Сергей и я подошли к нему и доложили о прибытии. Посмотрев на нас, он коротко сказал: «Молодцы! Как починили?» (наверное это означало вопрос о результатах лечения), и не дав времени нам ответить, продолжил: «Ваше прибытие очень кстати. По подразделениям!»
Было заметно, что командиру полка не до того, что бы заниматься расспросами. Это было логичным. Если прибыли, то в подразделения, там введут в курс дела.
Я и Серёжа Галкин пожали друг другу руки, обнялись и расстались. Более я его не увижу. Он погибнет примерно через месяц. Но обстоятельств его гибели не знаю, не до того было, что бы расспрашивать. В последствии я пытался узнать, но непосредственных очевидцев его гибели не нашел, а излагать то что мне рассказывали не очевидцы, не хочу. Известно только, что он погиб в бою.
Разведроту нашёл сразу. Они расположились непосредственно у берега, наверное в самом лучшем месте из всех, с удобным спуском к реке, рядом находился кустарник, который частично закрывал обзор с противоположного берега, а терраса закрывала обзор от начальства. Две БМП и три БРМ рассредоточили и замаскировали ветками, направив стволы на противоположный берег и в сторону вверх по течению. Я уже знал, что одна машина была потеряна вначале операции из за подрыва на мине, при этом погиб механик- водитель, которому оторвало ноги.
Встретили меня радостными возгласами, сразу усадив обедать. Из офицеров в роте были командир роты Юра Лукьянчиков и только Толик Гончаренко. Сама же рота была сильно поредевшей. Погибших, кроме уже указанного мною механика водителя, не было, но было много заболевших, наверное не менее трети личного состава роты были эвакуированы из за различных заболеваний и физического истощения. Таким образом, остались самые выносливые. На месте был и начальник разведки майор Потапов, который наверное был сделан из стали, его ничего не брало.
Я узнал, что весь период пока я отсутствовал, полк ползал и карабкался (в буквальном смысле) по горам. С небольшими перерывами, в два три дня, что бы привести себя немного в порядок, после двух–трёх недель нахождения в горах. Ахмад-Шаха не поймали, но кое какие результаты, которыми можно было похвалиться, имелись. И на это место спустились только за день до моего прибытия, а завтра их на вертушках выбросят десантом в другой район Панджшерского ущелья. Было заметно, что устали сильно, но не унывают. Юра и Толик спросили меня о том, готов ли я пойти с ними завтра. Я честно ответил, что не пойду, так как пока не восстановился полностью, а обузой быть не хочу. После этого я и командир роты пошли доложить о моём прибытии начальнику разведки и перспективах моего использования. Потапов согласился с нашим решением и приказал мне остаться с «бронёй» и организовать обслуживание техники боевое охранение и обучение вновь прибывшего личного состава. Дело в том, что в этот период, молодое пополнение прибыло сразу в полк на Панджшер. Такой способ пополнения был в моей службе в Афганистане, применен только однажды, это в мае 1984 года. В разведроту распределили шесть молодых солдат, которые естественно ничего не знали и не умели и брать их в горы было нельзя.
Вечер и ночь прошли в подготовке к вылету на десантирование, что было не до разговоров и расспросов, а с рассветом, потоком, одна пара за другой, десант стали забирать вертолёты. С полком улетела и моя разведрота на очередной этап операции. Я пока остался с бронегруппой.
Июнь 1984 года. Эпизод седьмой. Часть вторая.
К полдню, все кто вошел в состав десанта, улетели в горы. На базе осталась техника полка, так называемая бронегруппа, состоявшая из чуть более двух десятков бронетранспортёров, двух БМП и трёх БРМ разведроты, а также машины управления, связи, технического и хозяйственного обеспечения и т.д. Из личного состава полка с техникой осталась техническая интеллигенция, в составе штатных водителей и механиков-водителей, наводчиков, групп технического, хозяйственного обеспечения и связи, техников рот, заместителей по технической и тыловой части, а также молодое пополнение, которых набралось до 20 человек которых в горы, разумеется, не взяли. Осталась и группа сапёров с командиром взвода. Всё это хозяйство поручили заместителю командира полка. Не было только артиллерии, так артиллерийский дивизион, миномётные батареи полка и часть техники развернули на позициях примерно в 20 километрах ниже по течению Панджшера.
К тому времени я определился, куда попал. А попал я в самые верховья реки Панджшер, куда ещё возможно было пробиться на колёсах, а именно к группе кишлаков - Паригузар, Пасмазар, Курпетаб, Акиб и Касуб. Не понимаю, зачем так много названий, так как, по сути, это был один кишлак, протянувшийся в нитку вдоль течения реки примерно на 8 километров. Вверх по течению реки, дорога переходила в тропу, по которой проехать было невозможно. Впрочем, и там где мы оказались, если судить по карте, дороги тоже не было, однако добрались же. Места вокруг были живописные и более-менее приспособленные для жизни. Вода рядом, горы вблизи реки покрыты растительностью, часть из которых составляли культурные деревья, в основном шелковица. Растительность эта на карте обозначена не была. Многое что не было обозначено на карте, а что обозначено, мало соответствовала окружающей местности.
Мне поручили силами оставшегося в роте личного состава организовать и обеспечить боевое охранение с севера, со стороны верховья реки и со стороны противоположного восточного, то есть, левого берега. Некоторое инженерное оборудование боевого охранения было произведено ранее. Так, на некотором удалении от места дислокации были оборудованы скрытые пункты наблюдения и огневые точки, а перед ними установлены сигнальные мины, проделаны скрытые проходы к этим точкам.
Начал с того, что изучил пункты и сектора наблюдения, огневые точки боевого охранения. По результатам решил незначительно изменить дислокацию и переоборудовать пункты наблюдения с учётом восприятия местности ночью. Определил наиболее вероятные и удобные для подхода противника места и направления и установил на этих направлениях дополнительные сигнальные мины. Определил границы ответственности, не просматриваемые участки, а также попадающие в мёртвую зону в случае ведения огня, на подходе к этим зонам мы установили осколочные мины на растяжках. Закончил проведением тренировки по отработке взаимодействия в случае обстрела, срабатывания мины и т.п.
Пошли однообразные будни. К вечеру определял состав постов, порядок смены и в течении ночи контролировал несение службы боевым охранением. Ночи проходили беспокойно, что не было ночи, что бы вдруг, ни с того ни сего сработала сигнальная или осколочная мина, или замечалось какое то подозрительное движение, мигание фонаря на противоположном берегу. То окно в доме на противоположном берегу, кто-то оставит открытым, хотя с вечера оно было закрыто, то дверь. В иной раз наблюдалось быстрое передвижение людей, мелькнёт, и как бы и не было ничего. Ночью фиксировались огни, сигнализация фонариками и т.д. Дважды срабатывали осколочные мины, а утром обнаруживались следы «кошки», которой пытались сдёрнуть мину. Что касается сигнальных мин, то они срабатывали почти через ночь. Само собой открывался огонь из дежурных огневых средств. Короче, в покое нас не оставляли, тревожили. Однако обстрелов не было.
С наступлением рассвета ложился спать до завтрака, с началом завтрака шёл в офицерскую столовую, которую организовал наш тыл по всем правилам тылового обеспечения, обсуждали новости, в том числе и о боевой работе полка, скупые сообщения о котором к нам просачивались. После завтрака проводил разбор ночного дежурства, обсуждали результаты наблюдения за противником с личным составом. После чего приступал к занятиям с ними, в основном с молодым пополнением, рассказывая и показывая им особенности и секреты боевой службы. Однако в виду ограниченного пространства, полноценные занятия провести не представлялось возможным. Если оставалось время до обеда, ковырялся в технике и вооружении, к чему моя душа лежала больше. После обеда небольшой отдых и вновь подготовка к несению службы в боевом охранении. Так один день проходил похожий на другой, третий и т.д. Всё бы ничего, но выматывало постоянное недосыпание. Днём становилось жарко и потому не заснёшь, а ночью спать само собой было нельзя, так как наш противник покоя нам не давал. Стал замечать, что иногда сядешь и «отключишься». Потом встрепенёшься, посмотришь на часы, а уже полчаса прошло.
Наконец-то объявили, что через два-три дня снимаемся, и будем выдвигаться в район Анавы. Это относительно крупный населённый пункт в нижнем течении Панджшера. Известие обрадовало нас, так как однообразие и вместе с тем постоянное напряжение, порядком надоело и вымотало всех.
И именно в это утро, около 11 часов дня меня вызвал к себе замкомандира полка, если я не ошибаюсь, им в то время был подполковник Миронов или Миронченко. Зайдя в штабную палатку, увидел в ней кроме замкомандира полка, незнакомого мне полковника. Замечу, что появление полковника в Афганистане, не говоря уже о генералах, было неординарным событием. А тут вдруг настоящий полковник, да ещё в таком Богом забытом месте. Кроме того, этот полковник обращал на себя внимание тем, что в нём напрочь отсутствовала солидность, свойственная старшим офицерам. Он хотя и был значительного возраста (для меня в то время, все, кто старше 45-ти были людьми в возрасте), на первый взгляд чуть более 50 лет. Это был сухощавый, подтянутый, высокий, в движениях быстрый, шустрый короче. К тому же он, исходя из эмблем на Х/Б, был артиллеристом.
Оба они, то есть незнакомый мне полковник и замкомандира полка озабоченные и встревоженные, увлечённо обсуждали что-то, склонившись над картой на столе, и на меня не обращали никакого внимания. Я выждал паузу, и всё же решил их прервать и доложил о себе. Немедленно ко мне обернувшись, артиллерист спросил замкомандира полка показывая на меня: «Это он?». На что последовал короткий ответ: «Да».
Тогда полковник подозвал меня к столу и сразу без вступления перешёл к делу, и показывая карандашом на развернутую на столе карту, стал говорить мне:
- Так парень…Слушай и запоминай, повторять не буду. Довожу обстановку: Сегодня, в около 9 часов утра, при движении колонны из двух машин с продовольствием и сопровождающего их БТР к месту дислокации бронегруппы вашего полка, при подъезде с юга к кишлаку Косур, это примерно, он сделал паузу, оценивая расстояние на карте, в 6 километрах от места вашей дислокации, на мине подорвался автомобиль ЗИЛ-131. Водитель погиб на месте.
Машина уничтожена, груз частью повреждён, частью уничтожен. Исходя из характера действий противника, следует ожидать, что противник будет продолжать устанавливать мины на этом участке дороги, так как наверняка знает, что мы намерены менять место дислокации и потому, не упустит возможности напакостить нам напоследок. С целью препятствования и пресечения ожидаемым действиям противника тебе необходимо в ночь на сегодня скрытно выдвинуться к месту подрыва, «оседлать» дорогу в этом месте (он указал место на карте) и организовать скрытое наблюдение за дорогой. В случае появления противника и при попытке произвести минирование, уничтожить. Всё понятно?
- Так точно. - Ответил я, - что касается поставленной задачи всё понятно.
- А что непонятно и какие есть вопросы?
- Не вопросы, а просьба. Мне необходимо с целью изучения обстановки на месте и изучения маршрута выдвижения, проехать по маршруту к месту засады.
- Хорошая просьба, правильно, - похвалил полковник. – Едем! Покажу.
Пока ожидали, когда подъедет БТР, на котором он приехал, я узнал, что незнакомый полковник представитель штаба армии, а возможно и выше, а на Пандшер направлен оказать практическую помощь в организации боевой работы артиллерии. Видимо этот полковник был большой специалист в этом деле. Он, в то утро, когда подорвался ЗИЛ, находился в расположении нашего артдивизиона, а когда узнал, что произошёл подрыв машины нашего полка, сразу же взял инициативу в свои руки (характер такой неуёмный) и лично выехал на место подрыва. Я встретил его как раз в тот момент, когда он уже побывал на месте подрыва, и у него сложилось собственное мнение, что необходимо предпринять. Оценивая действия и логику принятия решений незнакомого мне полковника, по прошествии времени, отмечу, что потенциальную опасность для нас этого, на первый взгляд частного случая, он оценил верно и своевременно. Следует пояснить, что, как правило, наш противник имел полную и развернутую информацию о том, что мы намерены предпринять, в части передислокации и т.п. И потому, этим подрывом противник провёл пробу сил в случае предстоящей передислокации нашей бронегруппы. Наверняка противник намеревался произвести минирование этого участка, а возможно и начал его, только движение колонны снабжения, за два дня до начала выдвижения всей бронегруппы и подрыв машины на установленной мине, выявило намерения противника, так как ранее таковых эксцессов в течении месяца нашего там нахождения, не происходило ни разу.
Мы выехали. От места дислокации до места подрыва, как указано, было около 6-ти километров. Проезжая по маршруту предстоящего выдвижения мне стало понятно, что маршрут предстоящего выдвижения к месту засады был неудобным и опасным, потому как проходил он через оставленные жителями кишлаки, и обойти их не представлялось возможным. С одной стороны дома кишлаков вплотную подходили к горам, а с другой стороны примыкали к реке, и всё это в плотной застройке, вдоль дороги, по которой предстояло передвигаться. По пути полковник давал мне советы как нам следует выдвигаться и на что обратить внимание при выдвижении. Было заметно, как бы выразились в настоящее время, - «он был в теме». А именно, знал тонкости, которые возможно было узнать, опираясь исключительно на собственный боевой опыт. Я с удивлением, но внимательно слушал его советы. Он, например, посоветовал по какой стороне лучше продвигаться, учитывая тень, отбрасываемую постройками от света луны, учитывая с какой стороны, она будет находиться в первой половине ночи, на что обратить внимание, как распределить группы и их взаимодействие и т.д. Очень помог он и тем, что обратил внимание на наличие подвесного моста через Панджшер между берегами. О том, что этот мост вообще существует, мы и не знали, так как он от нас не просматривался. Мост был, как бы разрушен, но это была умелая маскировка.
По нему как оказалось, имея сноровку, вполне возможно было перейти с противоположной стороны, держась за проволоку и опираясь на нижние тросы и перекладины, которые были опущены и находились ниже уровня воды, и потому, он был скрыт рекой. В последствии мы узнали, что «духи» изобрели простую, но гениальную конструкцию скрытого моста. Они при необходимости травили тросы нижнего основания моста, и мост опускался ниже уровня воды, а при необходимости они вытягивали его, и мост поднимался выше уреза воды. Таким образом, «духи» в течении всего месяца, пока мы там находились, запросто гуляли с одного берега на другой, буквально под нашим носом. Мне посоветовал, теперь уже мой наставник, перед выдвижением к месту засады, заминировать подход к мосту с нашего берега. У нас не было точных сведений, откуда производится подход «духов» к месту, где они произвели минирование. Если бы мы это знали точно, то засаду целесообразнее и безопаснее было организовать на маршруте их выдвижения, но так как этого мы не знали, то оставалось ожидать их у места подрыва. А то, что они вновь появятся, и будут производить минирование, теперь сомнений не оставалось, так как противник наш упорный и будет стараться причинить нам максимальный вред напоследок, когда мы расслабимся, уезжая из гостеприимного ущелья…
Подъезжая к месту, где произошёл подрыв, мы увидели, что ребята с ремроты производят погрузку того, что осталось от ЗИЛа на тягач. Кабина, моторное отделение и часть передней части кузова машины были напрочь разворочены взрывом. Тело погибшего водителя, или то, что от него осталось, эвакуировали ранее. Исходя из характера разрушений машины, показывающие силу взрыва, несчастный принял смерть мгновенную.
Но нам нельзя, да и некогда было подвергаться унынию и потому, я осмотрел прилегающую к взрыву территорию, поговорил с сапёрами, которые к этому времени закончили обследование дороги. С их слов, закладка мины была одна, мина обычная, штатная, противотанковая. Но по какой-то причине она не сработала под впереди идущим БТРом. Возможно, БТР проехал не по колее. Кроме того, сапёры обнаружили места, где готовились закладки мин, не менее десяти, но установлены они не были, всё указывало на то, что «духи» не успели этого сделать. Этот результат работы сапёров подтвердил наши предположения о том, что «духи» готовят нам «весёлые проводы».
Место подрыва и готовящиеся закладки для мин находились на расстоянии около 300 метров от южной оконечности кишлака Косур. В самом кишлаке, через который шла дорога, мин и следов их установки обнаружено не было. Это указывало на то, что «духи» не желают, что бы в кишлак впоследствии подвергся разрушениям и потому, стараются выносить боевые действия за пределы своего родного кишлака. Хотя кишлаки эти и покинули жители, но всё указывало на то, что это временное явление и жители вернутся, как только уйдём мы. Логично было с их стороны не давать нам даже повода, который бы мог нас подвигнуть нас на разрушение их домов. Для меня этот вывод был важен потому, что мне предстояло выдвигаться к месту засады именно через этот кишлак и потому, следуя логике противника, они, в случае раскрытия наших намерений, будут пытаться устроить засаду и перехватить нас на пути выдвижения, либо перед кишлаками на северной оконечности, либо за ними, то есть по выходу из зоны кишлаков с южной стороны. В самом кишлаке, они не должны будут навязывать нам бой, так как мы в этом случае, вызовем огонь артиллерии, и тогда от кишлаков мало что останется.
Изучив дорогу, я поднялся на прилегающие к дороге с восточной стороны горы и определил места, где мне предстояло разместить группы наблюдения, огневые точки и группу прикрытия. Захват кого-либо живыми я не планировал, так как цели такой не ставилось, да и сил для проведения такового захвата у меня не было. Прилегающая местность была открытой, Пандшер в этом месте входил в долину и растекался в небольшую дельту, что открывало хорошую обзорность в южную сторону течения реки. Деревьев и иной растительности, в близи дороги, за которыми возможно было скрытно разместиться, не было, и потому я намеревался разместить группы, несколько выше в горах, с одной стороны дороги, где имелась возможность скрытно расположиться в складках гор с лучшими условиями управления группами и огнём.
Закончив рекогносцировку, я и группа сапёров направились обратно. Полковник артиллерист убыл к месту дислокации артдивизиона. Более я его не встречал, о чём сожалею. Интересный человек.
На обратном пути и по прибытии к бронегруппе размышлял о том, что мне предстояло сделать в ближайшие часы. Когда осмыслил обстановку и наши возможности, у меня возникла серьёзная озабоченность в том, что мы вообще сможем успешно выполнить поставленную боевую задачу. Во-первых, и это следовало признать, у меня не было опыта самостоятельной организации и проведения такого вида боевых действий как засада. Но это была самая маленькая проблема, так как опыт участия в проведении засад у меня всё же был. Во вторых, и это было основным, у нас вовсе отсутствовал личный состав, который ранее участвовал в такого рода боевых действиях. Кто у нас есть?
Задал я вопрос себе. И сам ответил: - Механики водители, наводчики, водители и тыловики различных специальностей. А тут необходимы разведчики, или по крайне мере, пехота. Впрочем, двое бойцов у меня были. Одного оставили на бронегруппе по болезни, другой в прошлом был разведчиком, но потом был переведён в наводчики БМП. Но этого количества крайне недостаточно. Минимальное количество, для проведения засады должно составлять не менее 10-11 бойцов. А где их взять? В-третьих, и это было тоже важно, маршрут выдвижения к месту засады был единственным и крайне неудобным и потому опасным. Передвигаться ночью, да ещё единственной дороге в населённом пункте, фактически коридоре, это было, по сути, безумием. Если «духи» разгадают наш замысел, то нас «кончат» в момент. Накрыть группу на ограниченном для манёвра пространстве, проще простого. Мы и выстрелить не успеем. В-чётвёртых, в случае неблагоприятного стечения обстоятельств, поддержать нас бронегруппа не сможет. Пехоты у нас нет, а БТРы и БМПшки без поддержки пехоты сожгут на самом выходе. С такими невесёлыми мыслями я вернулся.
Своими сомнениями поделился с замкомандира полка. Что было хорошо, то он не стал обвинять меня в трусости и т.п. Внимательно выслушал и сказал, что выхода у нас нет. Засаду надо проводить, так как приказы не обсуждаются. Но даже не в этом причина. Если мы этого не сделаем сейчас, нас сожгут днём позже, а сидеть и ждать, пока это сделают «духи» нам нельзя. Тем более, духи о наших планах не знают, и знать не могут. Если конечно мы им сами об этом не расскажем. А мы этого делать не будем, и так озорно подмигнул мне. Для усиления моей группы, он решил придать нашей группе сапёров, и самое важное, сказал, что решил, что с нами пойдёт командир взвода сапёрной роты, Володя Иванов.
Чему-чему, а этому я обрадовался. Владимира я знал как грамотного офицера и что немаловажно, весёлого человека. Казалось, что он никогда не теряет самообладания. Его тут же вызвали, и замкомандира полка объяснил ему, что ему предстоит делать. Воспринял он эту новость спокойно, как будто его попросили сходить в магазин за продуктами.
Владимир Иванов пришёл в наш полк примерно месяца на два ранее меня. На протяжении двух лет службы в полку мы были рядом…
Бог хранил Владимира до самой замены. И только осенью 1985 года, во время сопровождения колонны полка, на подъезде к Кабулу, БТР в котором находились саперы, и на котором был наш Владимир, подорвался на фугасе. Погибли все одиннадцать сапёров, за исключением Володи. Его выбросило с борта взрывной волной. Получил он тяжелое ранение головы и был эвакуирован. Очевидцы рассказывали, что шансов выжить у него не было, до такой степени было тяжёлым ранение, якобы у него взрывом снесло часть черепа. И каково было моё радостное удивление, когда через 26 лет после этого события, я узнал, что Володя жив - здоров, и мало того, после излечения продолжил службу. Сейчас он пенсионер и проживает в Воронеже. Есть же чудеса на свете.
Но вернемся на Пандшер, в июнь 1984 года. Получив напутствие и обговорив вопросы взаимодействия, в случае тех или иных обстоятельств я ушёл готовиться к предстоящей работе ночью. Предстояло многое сделать, а времени на это оставалось мало.
Где-то к 17 часам, я доложил командованию, что готов к выполнению боевой задачи. В состав группы на выполнение боевой задачи решил взять двоих ребят, которые имели опыт участия в боевых действиях такого характера, включил в группу механика - водителя БРМ и наводчика - оператора, которые уж очень просились. Более оголять штатные экипажи боевых машин позволить было нельзя, потому был вынужден ещё 6 человек для участия в засаде, отобрать из молодого пополнения. Кое-чему их научили, но этого было конечно недостаточно. Всё оставшееся время я натаскивал их на то, что нам предстояло делать. Последующие события показали, что ребята оказались более чем смышлёные, впитав всё, что в них вложили.
С целью маскировки и запутывания противника, который за нами постоянно наблюдал, произвели передислокацию машин, постов, дабы за этим движением незаметно переместить группу к месту выхода. Разместились и стали ждать, пока стемнеет. Подошёл Владимир Иванов со своим сапёром. С улыбкой сказал: - «Я тут сюрприз «духам» приготовил. Но только вот мины закончились, все установили. Пришлось взять эту». Я посмотрел и увидел в руках у него по виду ПМН (мина нажимного действия), но не нажимная, а та, которая срабатывает от снятия нагрузки, с такой резиновой пипочкой в середине корпуса. Я спросил, как же он её установит? Вместо ответа он показал и приспособление, которое он смастерил для установки этой мины перед мостом.
Теперь нас стало тринадцать. Решили, что я и ещё один боец пойдём впереди, на дальности прямой и возможной видимости, так как только я знаю этот маршрут. А вторую, основную группу, поведёт Володя.
Стемнело. Луна пока не взошла, и это хорошо. Пошли…
Пошли то пошли, но «жим-жим» одно место. Одно дело день. Другое, ночь. Мерещится всякое, но подавил в себе это чувство. Первые двести метров прошли вдоль дувала. Вошли в кишлак, остановились. Надо постоять, привыкнуть. Это только кажется, что тишина одинакова. Нет, это далеко не так. Тишина разная. Даже самое тихое место имеет свой набор звуков и шумов, да и воспринимается по разному. Надо привыкнуть к этому фону, шуму реки, ветра, какого-то движения, что бы потом отсеять из него то, что к этой тишине не принадлежит, чужое.
Привык. Тишину прочувствовал. Продолжили движение. Еще метров через 300-500, остановился. Подошёл Владимир, и мы свернули к мосту, о котором мне накануне рассказал полковник-артиллерист. Володя спустился к мосту, что что-то колдовал минут пятнадцать. Вернулся и коротко: - «Порядок».
Двинулись далее. Вообще-то продвижение к месту засады, это самое опасное, из этого вида боевых действий. Потому как идёшь по чужой территории, и запросто можешь превратиться из охотника в жертву. Но, тем не менее, шли. Шли быстро, так как чем быстрее пройдёшь, тем более вероятно, что для нас всё это «приключение» закончится благополучно. Маршрут проходил вдоль кишлака, который, не успев закончится, переходил в другой.
Иной раз дома подступали к дороге с двух сторон так близко, что мы оказывались как бы в длинном тоннеле - лабиринте. Поднялась луна-предатель, и мы переместились с подлунную сторону, в тень. А тут и ветер поднялся, в оставленных домах, что-то зашевелилось, застучало, зашуршало. Опять стало мерещится. Но это просто ветер.
Наконец-то подошли к окраине последнего кишлака. Остановка. Посмотрел на часы. С момента нашего выхода прошло 1 час 40 минут. Нормально. Уложились.
Я вышел, осмотрелся. Махнул. Указал где и какой группе занять места. Где-то вдалеке, позади нас, пронёсся какой тот гул. И стихло. Только по возвращении мы узнали причину возникновения этого гула, оказывается мина, поставленная Володей у моста, сработала.
Заняли свои места. Я вышел на связь и доложил, что мы на месте и что у нас всё в порядке. Всё пока. Ждём. Ночь, луна, ветер. Прохладно однако. Бррр….
Тихо. Светает. Никто так и не появился.
Вышел на связь. Доложил, что возвращаемся, пусть встречают. Свистнул, сбор. Возвращаемся весело, особо не скрываясь. По дороге завернули к мосту. Подходя к нему увидели разбросанные куски окровавленной одежды, лужу крови вокруг небольшой воронки на берегу, в аккурат при выходе на берег. Даааа… Не повезло кому то. Что ж, счёт 1:1. констатировал я, и поздравил с этим Володю. И продолжил осмотр более тщательно и внимательно окружающую местность.
Осмотрев берег, сделал заключение, что, скорее всего, счёт 2:1 в нашу пользу, так как обрывков обуви, одежды и крови было не менее как с двух разных человек. На это указывали и места, где была обнаружена кровь и куски одежды. Валера мне объяснил, почему так. Фокус был в том, что он усилил действие мины ещё и гранатами, к которым подвел детонирующий шнур. Стало понятно, почему мы не дождались гостей на месте засады. «Духам» было не до установки мин. Собрать бы тела товарищей и их ошмётки и вовремя убраться.
Осмотрев ближайшую территорию, обратил внимание, что к мосту, с нашей стороны есть удобный подход вдоль крайней от реки кромки поля, засеянного пшеницей. Кромка шла вдоль стенки террасы, выложенной булыжниками и иным природным камнем. Всего длина поля была около 300 метров и шириной до 50 метров, и примыкало поле непосредственно к брошенным домам, а те в свою очередь к завалам деревьев и дислокации нашей бронегруппы.
По сути, это давало возможность незаметно пройти от начала поля с нашей стороны, и вдоль его кромки, непосредственно к мосту. Но была опасность, что противник, если выйдет ранее нас на правый берег, встретит нас огнём и в этом случае, шансов уйти от их огня не будет. А как было бы заманчиво выйти непосредственно к мосту и здесь организовать засаду, а не переться чёрт знает куда. А то, что у «духов» нет иного пути на правый, наш берег, как только через этот мост, сомнений уже не оставалось.
Осмотрев берег, обратил внимание, что уровень реки упал значительно, да так, что оголил отмель на всем протяжении берега до самого места нашей дислокации. Есть такое свойство горных рек, питающихся от таяния ледников, тогда летом, как правило в июне, суточное колебание уровня реки очень большое. Связано это с тем, что в июне солнце сильное, жаркое. За длинный июньский день оно нагревает горы и ледники начинают активно таять, маленькие ручейки талой воды, сливаясь в реки к вечеру доходят до основного русла горной реки и уровень её поднимается и достигает своего пика, где то к 9-ти, к 10-ти часам вечера. Река шумит, разливается, что захватывает, не только основное русло, но и ближайшую территорию. Часто бывает, что возникает сель, и тогда несдобровать тому, кто окажется на его пути. За ночь же горы остывают, таяние ледников прекращается, и примерно к 7 часам утра, уровень воды в реке значительно падает. Посмотрев на влажный грунт вдоль кустарника, выходящего на отмель, я отметил для себя максимальный уровень уреза воды, который был вечером. Выходило, что не более 20-30 см. от дна отмели. И отмель была ровная, покрытая галькой. Отметив это, у меня возникла идея, о которой пока никому не сказал.
Вернулись. Доложил о результатах ночного выхода, и о сработке мины, установленной у моста. Решили, что в ночь вновь уходим в засаду, но теперь уже к мосту. Так как на следующее утро предстояла смена места дислокации вниз по течению, к Анаве. Надо было не позволить «духам» завершить свою работу.
К 18 часам группа готова. В этот раз сапёры с ними не пошли. Стемнело. Поставил задачу скрытно выдвинуться к мосту, занять позиции, и после того как по нему пройдут «духи», по команде «огонь» и следуя моим целеуказаниям трассерами, уничтожить указанные мною цели. Впоследствии, после открытия огня выбирать цели самостоятельно.
По возможности, если позволит обстановка, захватить оружие противника. Но теперь мы пойдём по другому маршруту, сообщил я. На первом этапе поведу сам, затем, при подходе к мосту, мы пропускаем вперед дозор из двух человек, в который войдут ребята, имеющие опыт ведения боевых действий. Если всё сложится нормально, то мы занимаем позиции и ждём. Всё! Ни пуха! Пошли.
Вывел группу по лабиринту завалов к пшеничному полю, но вдоль террасы группу не повёл, а свернул к реке, и спустился на галечную отмель реки. Как я и ожидал, уровень реки поднялся и отмель, примерно до колена стала ниже уровня реки, то есть её дном. Но дно было твёрдым, а течение у самого берега несильным. С берега нас прикрывал кустарник, а с противоположного берега нас не должно быть видно, так как мы шли на фоне того же кустарника. Так в вдоль берега, по колено в воде, я благополучно вывел группу почти к мосту. До него оставалось не более 30 метров. В этой части берега, куда мы вышли, имелся удобный спуск, он находился под кустарником и небольшими деревьями. Мы вышли на берег. Приказал группе рассредоточиться по берегу фронтом к пшеничному полю и террасе. Осмотрелся. Тихо, если не принимать в расчёт сильный шум реки, точнее, сплошной гул. Пандшер был во всём своем великолепии. Потихоньку начала подниматься луна. Я медлил. Осматривал поле, тропу, которая шла от моста в кишлак. Подняли или «духи» мост, вытравив тросы, от нас видно не было, скрывали кусты и иная растительность. Поэтому у меня не было уверенности, что «духи» ещё не переправились на наш берег. А если они переправились? Что тогда? Где они, ждут здесь, или их следует встречать по их возвращении? Не понятно. Но было тихо. Никакого шевеления или намёка на него. Пора принимать решение. Подозвал ребят и махнул им: «Вперёд». Ушли. Считаю. Секунда, вторая, третья…. Шестая…
Вдруг раздался вскрик! Но не наших. Ещё секунда. Очередь. Одна вторая. Стреляют наши! Ничего не пойму. Точнее, не успел ничего понять. Поле от выстрелов осветилось. Но почему стреляют не в нас? Совсем в другую сторону. Почему?
Напротив меня, у самого края террасы, но чуть позади «заработал» ПК и стреляет длинными очередями вдоль террасы и тропы. В метрах семи от меня, в ту же сторону начал стрелять АК, между ними ещё один АК. Пули, попадая в булыжники террасы, высекали искры вспышками. Их было много.
Не думая, более повинуясь инстинкту, чем разуму, становлюсь на колено и стреляю по дальнему пулемёту и кричу «огонь!». Тут же все наши, почти одновременно открывают огонь туда, куда я указал. Пулёмёт замолкает. Переношу огонь на второго и тут же на третьего. Ребята также переносят огонь.
Скорее почувствовал, чем услышал, рядом что-то упало. Граната! Откатываюсь. Прикрываю голову руками и автоматом. Считаю: 21, 22, 23. Взрыв! … В глазах пошли звездочки и зелёные круги. Но в сознании. Чувствую осколки ушли вверх, меня только волной задело. Слышу, что с их стороны огонь прекратился. Но наши не переставая «поливают» от всей души. Наверное, вторые магазины пошли. Кричу: - «прекратить огонь!». Тишина….
Не могу ничего понять. В голове шумит. Где же дозор? Слава Богу! (Бога вспомнил). Вот и они.
- Товарищ лейтенант! Мы на «духа» наступили!
- Как наступили!?
- Да так. Я шаг сделал, а он как закричит. Он там лежал. Спал наверное или нас не заметил. Я ему на ногу и наступил. Он как закричит! Ну я как шёл так и полоснул ему очередью.
- А тут сзади нас как начали стрелять, - Вступил в рассказ второй, - Мы не знали куда деваться. Лежим, а над нами трассера, так и летают. Головы поднять нельзя. Потом взрыв.
- Потом Вы скомандовали «Прекратить огонь», мы и быстро обратно.
Ситуация прояснилась. Нас «духи» видимо ждали, но с другой стороны. Потому и стреляли вдоль террасы, думая, что мы там. А тот, кого наш дозор «пригвоздил», наверняка был их командир группы. Когда он крикнул, когда на него наступили, а ребята начали стрелять, эти «духи», которые были с пулемётом в засаде и ждали нас, восприняли это как команду открыть огонь. А тут мы им помогли.
Блин! Вновь Фортуна на нашей стороне. Это уже подозрительно. Но что делать дальше? Думаю. Эта группа, которую мы уничтожили, явно не одна. Наверняка есть ещё группа, которая должна отсекать нашу «броню» которая пойдёт нам на выручку. Та группа должна быть больше, и они сейчас выше на входе в кишлак. Теперь, когда они разберутся что к чему и те кто на противоположном берегу они нас зажмут и от нас ничего не останется так как мы как на ладони, перед нами поле и стенка террасы. На некуда деваться. Перестреляют как куропаток. Те сверху, другие с противоположного берега. Итак, сколько у меня времени? Наверное, минут пять, не больше. Принимаю решение «делать ноги» то есть сматываться и чем быстрее, тем лучше. Тем более, с моим необстрелянным личным составом принимать бой в таких условиях будет высшей степенью идиотизма.
- Уходим ребята!
- Может оружие подберём?
- Нет! Некогда. Уходим тем же путём. Я иду последним. Всё! Возвращаемся.
Выхожу на связь. Коротко докладываю, что принял бой, что все целы и что мы возвращаемся.
Через 20 минут мы на месте, под защитой брони и боевого охранения. Иду докладывать. Восприняли нормально.
Когда вернулся с доклада, подошёл к своим. Они возбуждённые, делятся впечатлениями о ночном происшествии. Поздравил с Боевым крещением, посвящением в разведчики и объявил благодарность от лица командования. Похвалил, сказав, что действовали безупречно. Молодцы!
Ох…. Как болит голова!...
Утром не удержался. Попросил разрешение выехать на место ночного происшествия. Заняли позиции. Тихо. Кровь в четырёх местах. Тела «духи» успели куда то утащить. Постоял, подумал. Ё-моё! С ужасом представил, как бы из нас изрубили в капусту, пойдя мы вдоль стенки террасы. Тут же пришла мысль, что наш противник далеко не дурак. Это как тщательно за последний месяц они изучили нас! Всё ведь предусмотрели. Даже просчитали то, что я изменю маршрут выдвижения. Рассчитали, где мы будем делать засаду. То есть наблюдали, просчитывали, делали выводы о том, как мы думаем, какие решения можем принять. Всё просчитали. Но видимо не всё. С удовлетворением сделал заключение: - «Счёт 6:1 в нашу пользу. Гибель водителя ЗИЛа отплатили сполна. Долго будут помнить».
С такими мыслями вернулись. Колонна в готовности. Тронулись. Во время движения, каких либо неприятностей не произошло. «Духам» не до нас. Раны бы зализать. Головная боль отпустила и это хорошо.
|
|
| Категория: Афганская война. Хроники 80-х (избранное). Виктор Посметный |
|
|
| Просмотров: 581
|
|
|
|
"Сохраните только память о нас, и мы ничего не потеряем, уйдя из жизни…”
Статистика
Онлайн всего: 1 Гостей: 1 Пользователей: 0 |
