|
Большой хирург - большой разрез. Плохо мне. Плохо. А с чего? Может картошку плохо, вчера, прожарили? Да и не прожаривали ее вовсе. Так, разогрели до удобоваримого состояния и "сметелили" весь противень. А что же с животом? Сходил "на горку", "до ветра", а ничего не получилось. Ладно, буду "Камаз" из парка выгонять, может, отпустит. "Камаз" - машина понятливая, заводится хорошо. В удобной кабине, на мягком сиденье неудобств с животом почти не чувствовалось, только тяжесть какая-то была. И "стоит" в голове это картошка "злополучная". Пожаренная, как обычно на кулинарном жиру. А где взять маслице подсолнечное? А сливочное? Сливочное и так идет, за милую душу. Как ни крути, а мысли солдатские, все большей частью о еде, если не о бабах. На завтрак не пошел, никак, зараза не отпускает. Съездили в стройбат, привезли бетона машину. На обратном пути при съезде с асфальта на грунтовку, недостаточно притормозил - кабина "Камаза" взбрыкнула сильно. Голова кругом. Да что ж такое?! Попытался еще разок сходить в места общего пользования. Для этого, через расположение артиллеристов, подъехал к туалету за штабом нашего полка. К слову сказать, раз уж тема такая мной выбрана, то "отхожие места" в Афгане - это песня исполняемая молча! Приснопамятная борьба с мухами, с инфекционными болезнями выливалось в практические действия санитаров по "обеззараживанию" туалетов до состояния полностью невозможного нахождения внутри. Все живое должно было там "обеззаразится" до смерти, и никак по-другому! Хлоркой без меры "баловались" медики-санитары, расшвыривавшие ее по всем углам туалета. А вот "бойцы", иногда просто швыряли в систему "очко" - гранату! Очень редко, но метко! Последствия таких самовыражений - абстракционизм во всей своей неприглядности. Прав был Хрущев в чем-то, на счет подобных "абстрактных произведений искусств". И вот, представьте себе, если там не были, что представляло собой зрелище - солдатский туалет. Только место, где очень удобно прятаться "чмырям". Да и находились эти "контейнеры" Морфлота с прорезанными окнами, в местах, подальше от места проживания, а то, знаете ли - запах! И уж, если кому, по молодости лет, и приспичит дойти туда по нужде, то только в светлое время суток! Так как иногда ночью, для тренировки, еще и сигнальные растяжки ставили саперы - "духи". "Отсалютовать" так сказать смельчаку! Все это "весело" было тогда, сейчас немного по-другому воспринимается, а тогда. ... Пошел боец в туалет, а тут свист, сирена, ракетницы в разные стороны разлетаются. Освещают убегающего беднягу. Никакого интима для произведения процесса "дефекации". А вот на "точках", говорят, лучше было по ночам "до ветра" ходить. Да, разошелся я в своих воспоминаниях. Простите! Однако ... Ну, в общем, и в штабном туалете не получилось ничего. Как в сказке Бажова: "Сколь не тужился Данила - мастер, а не выходит цветок каменный!". Ладно, забрался обратно в машину, и как ножом резануло внутри, аж погорячело. Да не было такого никогда раньше! Подъехал к столовой, обед уже, солдаты по-ротно заходят внутрь. Надо бы вылезать, руки помыть и хоть компота выпить. Умывальники рядом со мной, вот сейчас выйду и ополоснусь вяло текущей струйкой воды. Осторожно вылезаю на подножку, а вниз, до земли, уже нога не опускается - больно. Пот покрыл лицо, сам тоже весь взмок. А что ж тут долго думать, взял да и спрыгнул вниз! Тоже мне - высота! Скрутило весь живот, руками обхватил, согнулся, аж на колени сел. До столовой не дойду, это точно. Да и на хрен она мне сейчас! Лезу в машину, хватаясь за подножку, поручни, руль. Прямиком в санчасть - это не далеко. Подъехал к самому крыльцу, вылез. Зашел внутрь. Где тут кто живой?! А на обеде все! Почти. Бывший там воен/врач, с усиками, лет 26 - 30, примерно, вышел ко мне. - Что случилось? - Живот болит! - Сколько служишь? - Полтора года. - Ну-у! У вас, у всех под дембель живот болит! - Но у меня правда болит! - даже полегчало когда дело до недоверия дошло. - Ладно, после обеда посмотрю! Посиди пока. Сидеть-то сможешь? - Не знаю. Попробую. Врач указал мне место на кушетке, сам ушел обедать. Я сесть не могу, стою, держась за стенку. Пришел ко мне "медик" знакомый, спрашивает, интересуется. - Наверное, аппендицит, - таков его вердикт. - В госпиталь заберут! У нас туда машина идет после обеда. - Б...ять! Я сам на машине! Может, я пока съезжу, а вы тут пообедаете! - Ладно, не ори! Ложись, давай на кушетку! - это врач пришел. Наверное, не пообедал из-за меня. Как говорится, "методом пальпации" усилились подозрения на аппендицит. И точно, сейчас идет машина в Кабульский госпиталь центральный. "Газ 66" - "медичка" такая, с кунгом. Вот в нее мне и надо забраться, но сначала "Камаз" свой определить на сохранение. Вобщем по телефону дозвонился до роты связи. Их палатка с телефоном была, недалеко от нашей стояла. Прибежал Сашка "Курган" - ему и доверил "кормильца" беречь, пока меня не будет. Все, поехали! Трясучка - это неточное выражение, так как все вроде бы нормально, а потом как тряханет! И снова нормально, и еще раз! Ехал стоя, за кожаные ремни для носилок держался. Нет, ничего страшного, вполне терпимо, но живот - зараза! Доехали. Выгрузились. Кого куда, а меня "сдали" в хирургию. Там записали данные. Карточку какую-то передали, попрощались "мои" и уехали. А "бабушка" мне говорит: "Разувайся, раздевайся, сдавай все на хранение". Не помню, что на мне была за обувь, а вот носки шерстяные афганские, высокие, разноцветные запомнил хорошо. Да "тельник" - майка, неположенная мне, солдату пехоты, то же запомнил. Дали халатик, ношенный, и послали меня помыться и "красоту" в нужном месте навести - волосы, значит, сбрить. Станок, мыло и под холодный душ, горячего нет. А мне уже все равно, так все "нормализовалось" внутри, что, почти не болит. Только разогнуться не могу, так и стою-хожу "калачиком". Вроде бы все сделал. Вытираться нечем, а халатик на что? Ладно, считай что сухо. За стеночки, потихонечку выползаю в коридор. Вот ты какой - центральный Кабульский военный госпиталь ноября 1985 года. Очень похоже на гражданку. Вон, даже портреты артистов кино и театра висят. Евгений Киндинов, Андрей Миронов и другие. Начинаю их рассматривать, все равно ведь мимо "ползу". Еще одна напасть - перестал фокусироваться взгляд или как это назвать? Вобщем, вверх-вперед - ничего не вижу! Только то, что под ногами. А там, как обычно пол. И вижу - "ботинки" ко мне подошли. - Как дела солдат? - спрашивают "ботинки". - Нормально, - шепотом отвечаю я. - А че так идешь? После операции? - Не, еще не сделали. Только привезли. - Диагноз? - Аппендицит. ... Как он заорет! Зычно так, по командному! - Санитары!!! ...ять! ...! ...! - в общем, что-то там про оральный секс с ними, про извращенные отношения с их близкими родственниками. Ну, и мне - до кучи: - Ты, мудак (вроде бы литературное слово?), какого "хрена" сам идешь?! Перитонит хочешь?! Нихрена себе - "припарка после бани"! Мне прям опять полегчало!!! Даже зрение возвращается! Вижу халат белый, цивильный, под ним форма военная. А звания разобрать не могу, так как вышел "погулять" без рентгена. "Прибежали санитары - зафиксировали нас" - это у Владимира Высоцкого, а мне они носилки принесли. Поставили на пол, говорят: "- Ложись!". Ага, сейчас! Чем на пол наклоняться - я пешком дойду! Приказал врач им носилки поднять, а мне на носилки лечь. Утрамбовался я. Лег. Оп! Уже и "конечная". Три шага и палата, в которую меня определили. Донесли до кровати, спасибо, что не сгрузили как самосвал. Сам не замечаю, как постанывать начал. Само так получается. Сказать ничего не могу, только шепотом, а стонать могу. Не долго я лежал - снова эта "бригада УХ" с носилками. Движениями, "отточенными до автоматизма", с величавой грацией слона, залезает тот самый больной, который я, на эти носилки. Операционная. Это здесь совершают свои подвиги врачи. Место, без всяких шуток - святое и почитаемое. Здесь многие обретают вторую жизнь. И все благодаря профессионализму врачей и удачному стечению обстоятельств. Я не то чтобы оробел, нет, но все что мне говорят - делаю без размышлений. Перелез на операционный стол, лежу, прикрывая детородный орган. Рядом, на соседнем столе мужчина с голым торсом, но в бинтах. Под наркозом. Видно по возрасту, что не солдат. Правой руки нет до локтя - бинты! Кожа на лице - как бумага, белая и тонкая. Все равно видно, что загорелое лицо, но белое. Не знаю, как объяснить. Медсестра вытирает пол, задевает ведро какое-то. Я повернул немного голову на звук, скосил глаза, гляжу, а в ведре что-то похожее на руку. Может, обознался. Лучше об этом не думать! Вообще ни о чем не думать! Смотрю вверх. Погашенные операционные лампы. Рядом "нарисовался" человек в белом халате. Пульс мой участился! Доктор?! Нет, санитар. Осматривает мой живот. Не доволен чистотой бритья. В руках появляется опасная бритва. Интуитивно закрываю "что надо" руками! А то! Вон как злорадно хмыкнул. Ладно, пусть бреет. Процесс как бы завершен, но меня чем-то мажут "там". Что это было, не знаю, но по запаху чувствую - бензин! Зачем? Почему? Удерживая мою голову от перемещения и доверчиво улыбаясь, санитар, иль медбрат, как он там, поджег меня зажигалкой и потушил полотенцем! - Не боись, земляк! Проспиртуем все заранее! - и продолжает бритье-чистку дальше. Как свинью "пропалил"! - Так это же бензин, - шепчу я ему. - Ты что? Чистый спирт!!! - Ага! Только я водитель! - Не холодно? - Холодно конечно, при открытой-то форточке. Доделав свое дело, санитар перекинул мне через горло какую-то перегородку, взмахнул простыней и накрыл меня ей. Лежу я, накрытый простыней. "Опаленный" живот, побритый, вообще уже почти не болит. Тишина вокруг. Стараюсь ее не нарушать, все-таки госпиталь. Слышу, в коридоре громкие голоса. Приближаются. Открывается дверь операционной: - Где наш? - А ...? Солдат-то помер, что ль?! - Как помер?! Гоголь, "Ревизор", - немая сцена. С меня срывают простыню - снова прикрываю свое "родное" - не знакомые же люди вокруг. Доктор и медсестра: - Ты что с головой-то накрылся?! - Так это не я! Я сам не смогу так. Это санитар меня накрыл. - Салага! Шутник этот - санитар! - Так у нас трупы накрывают, с головой. Разобравшись с простынкой, доктор начинает осматривать и ощупывать мой живот. Вот оно. Сейчас начнется! - Значит так. В госпитале мало обезболивающих уколов, на раненых еле-еле хватает, а тут ты. Чтобы зря не переводить лекарство, скажешь мне, если почувствуешь, как делаю тебе третий укол. А то их всего шесть надо. Договорились? - Конечно! - а сам думаю, даже если шестой почувствую - не скажу! Тут в коридоре снова голоса, еще громче прежнего. Кого-то еще принесло. - Так! Кто разрешил?! Почему без меня?! - и смех, веселый такой смех подвыпившего человека: - А вот и я! - Где тебя нашли-то? Давай, присоединяйся! - На День Рождении был. Кто у нас? - Солдат, водитель. - Ух, ты! А "наколки" как у "десанта"! Смотри какая на плече! Ну-ка, а это что? Группа крови на груди? - Да. Третья отрицательная. - Почему шепотом? - Не могу по другому. - Кто делал? - Земляк. - Так скажи ему, что он художник! Хорошо сделал! - Он знает. Тем временем делали уколы в живот. Я почувствовал, как "каменеет" место укола уже с первого шприца. - Повезло тебе, солдат, чувствительность хорошая! - говорит "опоздавший" доктор и продолжает: - А я прям из-за стола! Воскресенье сегодня. Ничего ж не планировали, а тут: "- Срочно! Срочно!". Я уж думал раненых привезли откуда-нибудь. Ну, слава Богу, здесь ты, с аппендицитом. После этих слов понимаю, что аппендицит здесь - это как какая-то часть их прежней - "доафганской" жизни. Постукивают по животу. - Ну что? Начнем? - Давай! Уверенное движение, звук не разрезаемой, а разрываемой шкуры крупного рогатого животного (чуть не написал - скота). - Ну, как, хватит? - Давай еще! Большой хирург - большой разрез! - и снова расслабленный смех. - Не боись! Ощущаю у себя в животе что-то приподнимающее мою кожу изнутри, похоже на палец. Слышу знакомый "разрывающий" звук, это расширяют место разреза. Какие-то еще действия. Возгласы, восклицания, просто разговор. Ничего больше не задержала моя память. Помню только это: - Ты не спи! А то все обратно сложим и зашьем! - смех. Милые мои хирурги, да делайте что хотите, я вам доверяю. А вот то, что боли нет - это для меня настоящее чудо. Я радуюсь, улыбаюсь. Слышу звук иглы проходящей сквозь мое тело - улыбаюсь. Даже когда в палату несут - улыбаюсь. А может, мне это показалось, но было мне хорошо. Палата! Снова и опять ты, уже родная. Большая и светлая, а народу-то сколько! Человек, наверное, тридцать, а может меньше. Не охота считать. Сегодня воскресенье, все смотрят по "телеку" "Вокруг смеха". Я тоже смотрю, продолжаю улыбаться над шутками. Хорошая передача, мы ее с мамой смотрели. А почему это только с мамой? Всей семьей смотрели! Но "вижу" перед собой только маму. Как ей сказать, что я в госпитале? А никак не говорить! Просто напишу, что все так же, как и всегда и открытки пошлю, индийские. С артистами династии Капур. Хорошо. Передача закончилась, офицеры, солдаты - все расходятся по своим кроватям. Возле меня ребята, такие же солдаты, как я. У одного тоже аппендицит, но с перитонитом. Врач про этот перитонит орал в коридоре. Оказывается это разрыв аппендицита внутри живота и очень плохо. Вон, тряпочка какая-то из живота торчит, "дренаж". Я разговаривать не могу, все также шепчу, поэтому от меня отстали с вопросами и легли спать. Я тоже начал засыпать. Спина затекла от одностороннего положения, но это не главное неудобство. Изнутри, из живота, начала появляться боль. Тупая, но настойчивая. Поспать не пришлось, всю ночь боролся, старался перетерпеть. Потом решил позвать медсестру. Увидел ее, склонившую голову на руки. На своем рабочем столе, под настольной лампой. Наверное, задремала тревожным, чутким сном. Неохота будить, жалко. Но как перетерпеть боль, если все время думаешь о том, что тебе могут помочь, поставив обезболивающее. Решился позвать сестру. Похоже, что даже шепот пропал. Напрягать "пресс" очень больно, еще новое ощущение появилось - как будто от каждого твоего напряжения под повязкой мокро! А вдруг шов расходится?! Орать не могу, тогда как привлечь внимание? Дотянулся до кружки, бросил на пол. На шум от падения кружки сестра подняла голову, спросила: "- Кто? Что случилось?", а я машу ей рукой. Но, после яркого света лампы меня в темноте не видно совсем. Сестра снова заняла прежнюю позицию. Кружек больше нет! Кто-то рядом зашевелился и застонал, сестра встала и пошла по проходу. Машу рукой! Заметила: - Что беспокоит? - Больно... - Сейчас, - ушла к столику, посмотрела в списки и все: "- Нельзя тебе больше! Терпи!". ... Дотерпел до утра. Стали просыпаться самые заядлые курильщики, пошли в коридор, осторожно гремя костылями. Вскоре вошла нянечка: "- Подъем, родненькие! Подъем! Выходим, выходим в коридорчик! Проветривать буду!". Форточки нараспашку, спертый, ночной смрад многолюдной палаты рассеивается, и я хочу спать! ... Проваливаюсь в сон: "- ... большой хирург - большой разрез! Ха-ха-ха! ... не спи! ... третий укол ... День рождения ... сложим обратно! ...Аппендицит я тебе не покажу! ...большой хирург..." ...Проснулся от разговоров рядом, это мои соседи. Обсуждают новости, рассказывают случаи и анекдоты. Нянечка моет пол, явственно чувствую запах солярки. Для дезинфекции что ли?! Гараж какой-то! Поспал я минут 30-40, наверное. Ждут завтрак, я тоже. Им принесли, мне - "хрен диетический"! И завтракать мне нельзя, а заодно и обедать, и ужинать! Понимаю! Но снова вспоминаю жареную картошку. ...Только и осталось. Не до баб! Не помню когда, но оказались в нашей палате еще "земляки" с моего полка. Двое солдат, одного из трех разведвзводов, водитель и стрелок БРДМ-ки, в ночь (!) при выдвижении на "точку" попали под обстрел. Их видимо уже ждали. Выстрелом из гранатомета прожгли броню. Вот этими-то раскаленными осколками - каплями и поразило обоих солдат. Какое им лечение? Крупные "шарики" вырезали, а мелкие - велели перекатывать и выдавливать безостановочно. Для дезинфекции смазали место поражения "зеленкой". А "места" этого у обоих - от макушки, по лицу, по шее и до подмышки. Так и ходили зеленые. "Мусульмане". И вот сядут, бывало на кровати, напротив друг друга и, честное слово, как мартышки - друг у друга "шарики" из головы, шеи выковыривают. Ведь у каждого одна рука выше собственного плеча не поднимается. Взаимовыручка. Запомнил еще, как больных сразу разделили на "просто больных" и "с боевыми ранениями". "Раненым" полагался дополнительный завтрак. В столовой специально выпекали пирожки и разные плюшки. Мне очень хотелось, но не положено! Еще один раз помню, как на прогулке кто-то сказал: - Вон, (исправил после комментариев) Руцкой идет! - А кто это? - Его самолет "духи" подбили, а он катапультировался и к своим пришел! К "Герою" представили! Но позвоночник повредил! - Повезло, что жив! Я посмотрел, идет обычный человек молодцеватого вида, с усами и ремень "тяжелоатлетический" на поясе. До боли знакомая родная вещь! Я ведь, до армии немного не успел первый разряд по тяжелой атлетике выполнить. Поэтому и запомнил, что пояс штангистский. Один раз в кино ходил, вроде бы "В бой идут одни старики!". Так там такая толпа была, что в давке даже "колясочников" и "одноногих" чуть не "затоптали"! В окна клуба лезли! Кто-то из "старших" офицеров всех выгонять начал из клуба, народ послушался, но потом все успокоились и кино досмотрели. В названии фильма может, и ошибаюсь, а так - все как запомнил. Запомнил я и то, как швы снимали. Разрезали нитки и потихоньку вытаскивали швы, укладывая все это в отверстие пупка. Прикольно. Как-то ночью - выкрики в коридоре, шум, беготня. Открывается дверь палаты: - Кто "ходячий" - на выход! Помогите - раненых привезли! Два "Камаза"!!! Я поднялся вместе со всеми, вышел в коридор. На встречу, солдаты госпиталя, и раненые тащат вторые ярусы для металлических кроватей. А дальше, ближе к выходу, там, где туалеты, на плиточном полу грудой лежат люди. Врачи и санитары быстро разбирают людей в стороны. Кого-то на "стол", кого-то в очередь, а других - подальше, к самой стене. Уже мертвые, которые. Я ничем помочь не мог, так как сам ходить начал всего день или два. Да и то, только до туалета, шаркающей походкой. А тут такое движение! Народа много было, помогавшего врачам. Ушел я обратно, помощи от меня никакой, а на проходе стоять - только мешать. По рассказам помогавших, подбили "духи" вертушку с ранеными. Та села. Подогнали "Камаз", перегрузили всех без разбора и доставили в госпиталь. А как оно вправду было, то я не спрашивал ни у кого. А кого спросишь об этом? В госпитале я лежал в конце ноября 1985 года, примерно 3-4 декабря, на шестой день моего лечения, меня выписали, мест не хватало. Кто-то из офицеров подвез на "Уазике" до КПП 181 МС полка. Через десять дней - мой День Рождения. Назначили мне типа "отдых" при части, но я сразу запросился на "Камаз" и дней через пять уже "пылил" по территории нашего и смежного с нами артполка.
Спасибо нашим учителям! ... И уже там, "за речкой". Моя первая "колонна" через Саланг. Я "запасной" водила. Уже полгода в Афгане. После комфортабельного "Камаза" в кабине "Урала" немного непривычно. Руль с другой величиной люфта, рычаг КПП свободно перемещается в широком диапазоне, не то что "КАМАЗовская кулиса". Впереди "два метра до смерти" - капот с движком - габариты "чужие". На Саланге обстреляли нашу колонну. Выстрелов не слышно, наверное издалека стреляли, но колонна встала на "серпантине". Прячемся за "горку", и вдруг: - Смотри, смотри! - Это что?! - Дурак! Стреляют! По склону горы, где мы ехали, прошлась очередь очень больших "фонтанчиков" пыли и песка. Метрах в десяти выше нас. Подъехал "БэТэР" и начал "поливать" противоположную горку. - Бегом отсюда! А то гильз в колеса нахватаем! И мы тронулись вперед, объезжая "БэТээР" со стороны "нашей" горы. Уже прошли Саланг, вышли из основной колонны чужого подразделения и рванули - гоним вперед, на Термез, в "Союз". Ребята прикалываются, начинают чудить. Типа, "догонялки - салочки". Мы одни на пустынной дороге. В головной машине "старший" колоны. Наши машины сзади. Я - "черпак", но самый младший по призыву здесь. Остальные здесь "деды" и "дембеля". Им "можно" многое. Свернули "косяк" и теперь передают его "на ходу" из кабины в кабину. Серега отдал мне руль, тоже на ходу, так "прикольнее". Сам тянется к "косяку": - Держи машину ровно! Не крутись! "Олейник" сам подъедет как надо. Вроде бы получается. Серега, курнув, говорит мне: - Я "пошел" в гости! Держи руль! Не отставай! - и перешагивает на подножку рядом мчащейся машины. Они обгоняют меня, я на ходу перелезаю на водительское место, заметно притормаживаю - теряю скорость. И они скрываются за поворотом. Выделывая эти "кренделя" мы отстали от впереди идущих машин. Надо догонять. Дорога начинает петлять среди высоких мрачных гор, подступивших к шоссе. Вроде бы "Драконовы горы" называются. Вхожу в затяжной левый поворот, он достаточно крутой, все время приходится притормаживать, срезать угол поворота, двигаясь по встречной полосе. Склонившись в правую сторону, высматриваю - нет ли "встречки". Горы кончились, впереди пустыня и солнце в глаза. В Афгане так часто солнце светит в глаза. Вижу хвост своей колонны, я порядочно отстал. Полный газ! Набор скорости хороший - машина "дембельская"! Приближаюсь. Торможу. Не рассчитал! Меня несет в задний борт! Сворачиваю вправо! Обочины нет, канавы тоже, сразу пыль пустыни и "дукан". Вот причина, почему остановились. Уже остановившись, почти (!) - сбиваю столбик, подпирающий какой-то камышовый навес перед входом в магазинчик. Дряхлый пыльный навес опускается краем почти на мою кабину. Наш прапорщик внимательно смотрит на меня и на оседающую, на нем пыль, молчит. Остальные тоже. Вроде бы остолбенели. Вот как я "лихо" остановился (это я так думал). Сдаю немного назад, выхожу, поднимаю столбик и ставлю его на место. Вроде бы я всегда так делаю. "Деды" и "дембеля" с красными глазами - ржут. Прапор улыбается, "ласково" отвешивает мне "леща" по загривку. И еще разок, приговаривая: "- Совсем оборзел, "сынок"! Прапорщика советской армии уже не замечает!". И это - хорошо! Маленький, но доходчивый урок по "культуре поведения". ... у "Камаза" очень нежные покрышки, по сравнению с "Уралом". Часто "ловит" разбросанные патроны, иногда гвозди, даже о камни можно порезать. Вспоминаю первый прокол... На свалке из останков техники, выезжая, задеваю брошенный блок цилиндров с торчащими болтами. Моментально пропарывается боковина правого переднего колеса. Сдулось мгновенно. Запаски нет. Я один. Придумать ничего не мог, технику бросать нельзя, так и доехал на "пониженной" до полка. Слава Богу, не далеко. Колесу полный "пипец"! Всего пять гаек, и колесо снимается с диска. А вот с разбортировкой пришлось помучаться. Наезжали другой машиной на край колеса, долбили кувалдой. Наконец получилось. В итоге ушло полдня! А когда, через полтора года, вывозил остатки сгоревших "артскладов" в Теплом стане (1985 или 86?), то за один день получил четыре "пробоины". Почти в каждом рейсе. Солдаты еще грузят лопатами причудливо изогнутые осколки разорванных патронов, снарядов и, почти ровные квадратики "лимонок", а я уже закончил "вулканизацию". В качестве домкрата - гильза снарядная. Упираешь гильзу в переднюю балку или в мост, включаешь "мультипликатор" второго моста и сдаешь назад или вперед, как ситуация позволяет. Откручивать колесо начинаешь еще, когда оно не "вывешено". Минут 20 - 30, вместе с "вулканизацией" и все. ... ... "Баграмский" поворот, пост на дороге, где формируются колоны, дозаправка и т.д. Вчера мы не успели "встать" в чужую колону и пришлось ночевать на посту. До полка каких-то 30 километров (примерно), а мы вынуждены снова спать в кабинах. Жрать уже нечего, получали новые "трехмостовые" "КАМАЗы-крокодилы", задержались в Хайратоне - "опоздали" на Саланг - еда кончилась, в пути двое суток лишние получились, вот сидим здесь. "Старший" колоны договорился о дозаправке, подъехал "бензовоз" с солярой. Залили в баки по полной. В опускающихся сумерках, где-то, совсем рядом, загрохотали пулеметные очереди и глухие разрывы. Это там, где та самая колона, в которую мы не попали! Да что такое?! Что там сейчас?! Хоть бы все обошлось! С утра готовимся домой, в полк. Наши машины выпускают последними в колонне. Я, старший водитель, иду "замыкающим". Со мной в кабине "запасным" - Женька Самсонов, с города Шатура (Моск. обл.). Вытягиваемся на шоссе, двигатель приятно урчит. Все, погнали. Никаких "обгонов"! Ждем "встречи" со вчерашней автоколонной. Вот и она. Раздолбанные "Камазы", сгоревшие кабины, целые, неповрежденные задние блок-фонари. Дымящиеся покрышки, растасканные по разным сторонам дороги остовы машин, перевернутые, сброшенные с дороги танками. Некоторые так и остались стоять на трассе. Этих объезжаем! Привычно, "по-пиратски" отмечаю, что можно было бы скрутить "про запас". Вон, передняя решетка новенькая, а на моем "самосвале" разбитая. Гудок бы воздушный не помешал. Тормозной кран - старая головная боль. "Сидушки" камазовские водительские - у "бэтээрщиков" "в цене". Но останавливаться здесь и сейчас - "ох, уевших" нет! Спасибо! Мне домой скоро, через месяц, да и Женьке тоже, мы одного "призыва", это последняя наша "ходка"! Июнь 1986, в августе - "бурубухай" в СОЮЗ! И "накаркал"! Движок стал чихать, мощность исчезает! Переключился на "пониженную"! Бесполезно! Встали! Последние в колоне! Маршрут близкий - "техсопровождения" нет! На двоих - один "плевок" ("АКСу") и "стандартные" запалы от гранат. Стартер исправно прокручивает движок, но "фигли толку!", не схватывает почему-то! - Жека! На автомат! Вылазь! - Смотри по сторонам! Ежели что! - А тут и справа, и слева - с обеих сторон "зеленка"! Куда смотреть-то?! - Вокруг!!! Не до твоих приколов! В это время, подняв кабину новенького "Камаза", пытаюсь "прокачать" ручным насосом топливо. Отсоединил патрубок, начал качать ...!!! Синенькая прозрачная струя!!! - Это что?! Новая солярка?! - Ага! Опытный образец, экспериментальный, для Афгана! - Женьке весело - это нервное. Осторожно, по очереди, принюхиваемся. Нет, не соляра, не бензин, да и не спирт, но знакомое что-то. - МЛЯТЬ!!! - и уже одновременно: - ТОСОЛ!!! Учащенно работаю насосом, стараюсь выгнать эту "дрянь" из топливной системы. Точно знаю, что с движком все в порядке и никак "это" не могло попасть в бензобак из системы охлаждения. А откуда? - Гребаный "бензовоз"!!! От туда! От верблюда! Со вчерашней заправки!!! Видать после перевозки тосола в "бензовоз" соляру заправили, а мне в бак и остатки тосола, и соляра попали. Струя из насоса и не думает менять свой цвет и запах. "Идет" чистый тосол. А сколько ж его в баке? Надо ускорить процесс. Лезу под топливный бак. Откручиваю сливную пробку, сам рядом лежу, чтобы сразу закрыть, если соляра потечет. Лезет шальная мысль: "- Вот так "долбоОбы" и попадают в плен к душманам!". Вытекло больше 10 литров - ведром измерял, пошла соляра. Сердце заколотилось, лишь бы завелся! Без дополнительной ручной прокачки быстренько опустили кабину "Камаза". - Зажигание. "Дыр-дыр-дыр - восемь дыр!". Прихватило чуток, еще! - Все, завелся! Тронулись. Домой "летели"! Только когда поехали - потные руки дрожали, жара, конечно, была, но, наверное, струсил ... А сколько раз ездил без исправного стартера. То выжимного реле не было в запчастях, то реле-переключателя. Заводился с разгону с горки или с "толкача". И как-то, по-молодости, в конце лета, ночевали на посту в машинах, а я без стартера. "Камаз" поставил кабиной от солнца, для этого заехал немного на горку передом. Сзади "Урал" меня "подпер", хрен заведешься. Ночью такой "колотун" - "зуб на зуб - мимо цели!". Так сидел в кабине и жег "замполитовскую" газету и, простите Федор Михайлович, половину "Преступления и наказания". Экономно жег, сидел, завернувшись в "трижды нестиранную простынь". Меняли коробку, тот же стартер (как он, "Камазовский", упал мне на грудь и ударил в солдатскую пуговицу - приятно на всю жизнь!), тормозные патрубки и кран. Колодки изнашивались быстро, особенно передние, про "проколы" - уже говорил. Один раз меняли всю кабину, на спуске с перевала "поцеловался" в задний борт с афганским "ЗИЛом" - самосвалом, подстава с его стороны, так с протяжкой "электрики" - беда. Другой раз какой-то "бача" перерезал тормозной шланг с правой стороны, заметил это только на повороте в полк, но опыт экстренного торможения "ручником" уже был автоматический. После замены шланга и регулировки тормозов, разогнались по парку и затормозили, чтоб проверить. За нами столб пыли, а сбоку зампотех полка, уже на "дембель" готовился. "Заменщика" ждал. Вобщем, мне внушение - удар в грудь (хотел-то по "морде", но я увернулся чуток) и "дырка" гвоздем в талоне предупреждений. Ладно, наука на дополнительную внимательность к окружающим!
...На высокогорный пост какой-то ездил один раз. Там "точка" без еды оставалась - послали меня, а обычно "Газ 66". Но "бронированный" "Камаз", в смысле - самосвал, да на "зиловских" покрышках, да без подкачки колес - наверное, самое "ОНО" для путешествия по горным дорогам. Но про это я уже потом думал, а вот когда "карабкались" по узенькой дорожке, иногда круто уходящей вверх - думал, как забраться. Когда песок и гравий проскальзывал под колесами и немножечко "сносило" к пропасти. Когда орлы натурально летали ниже нас. Да, открывающийся с высоты гор вид частички Кабула в реальности лучше, чем на фотографиях. И "плохо ехать - лучше, чем хорошо идти!". Но... Наверху мне сразу предложили надеть бронежилет и не снимать его. Но - свой бронежилет! А я его и не брал! Сочувственно предложили и "броник", и каску. Я, гордый дурик, отказался. И еще, чувства офицера, сидевшего рядом, в одной кабине, но со стороны пропасти, я ощутил только, когда мы стали спускаться обратно вниз, и пропасть была уже с моей стороны. Мы спускались практически только на "тормозах". Это странное чувство, когда, тормозя - ты едешь, а если не тормозишь, то сразу едешь еще быстрее. Но иногда нужно отпускать тормоза, иначе машина плохо слушается руля. А пропасть рядом, с моей стороны и так близко. Под "конец" спуска захотелось писать, а с чего бы это - казалось, что вся влага из тела на пот ушла! Таких "учебных горок" в Союзе не было. ... Еще один урочек. Когда меня с "Камазом" откомандировали в одну из частей, на Кабульский аэродром, на несколько дней, то довелось мне услышать то, в реальность которого не поверил бы, если бы кто рассказал до армии. Оказалось, что там служил солдат срочной службы, который прослужил уже реальных три года! Но не "сверчком", а потому что случилось с ним нечто. Был он водителем "Шилки". Знаете такую аэродромную "игрушку" в четыре ствола? При следовании в составе колоны в горах, на одном из поворотов "полетел" то ли фрикцион, то ли еще что, только сорвалась гусеница с шестерен, или как они называются. И произошел "поворот"- разворот машины на месте. Оказалась "Шилка" на самом краю. А на "броне" два человека сидели, офицеры или солдаты - не запомнил. Выстрелов не было, и что они подумали, не знаю, может, что водитель "оКуел" и над ними прикалывается или еще что, в этом духе. Вобщем с "брони" они не спрыгнули. А успели крикнуть ему, что б прекратил заниматься "хлуйней". "Броня" качнулась на краю, да и завалилась вниз. Один офицер попытался вниз в люк пролезть, другой спрыгнул, но в сторону падения "Шилки". А водила сидел, вцепившись в рычаги. Вобщем, перевернулась-покатилась "броня" вниз. Офицера в люке застигла смерть, другого тоже не пощадила - накатилась на него "Шилка", перевернулась, раз-другой и встала, как положено. А когда "спасатели" спустились вниз - смотрят, водила-то живой, сидит по грудь в воде, за рычаги держится, да так, что пальцы ему силой разжимали. Росточком он маленький, как школьник. Водилы "брони" почти всегда такие были. "Шилку" эту я видел своими глазами. Башня заметно вдавлена в корпус с одной стороны. Стояла вроде бы на охране аэропорта. Солдат был очень молчалив, не общался почти ни с кем, никуда его в наряды не "запрягали". Глаза. Да нет, не смогу я описать, какие это были глаза! Боль, отчаяние, ожидание, покаяние!!! Так он посмотрел на меня, когда я к нему обратился. Маленький "школьник" с взглядом опытного взрослого человека. Срок службы его кончился давно, а вот домой на "дембель" не отпускали. Суд там, в Союзе, "устроили". Судились военное ведомство и гражданское. По поводу этого злополучного, то ли фрикциона, то ли еще чего, но деталь эту гражданский завод какой-то "оборонный" изготавливал. А экспертизу проводило военное ведомство и по результатам экспертизы выявились дефекты, "брак" проще говоря, этой детали. "Гражданские" эти результаты не признавали, так как это прямое обвинение в их сторону. И началась тяжба. Если солдат не виноват, то виноват "оборонный" завод, - солдата отпустят. А если завод докажет, что он ни при чем, тогда солдата в "дисбат"! Вот и решили "командиры" - пусть уж лучше здесь "сидит", пока суд да тяжба, а там, если "присудят" "дисбат", то это время зачтется. А при другом обороте дела - завод еще и солдату "компенсацию" оплатит. Но я думаю, это вряд ли. А погибших уже не вернешь. Да и назвать, в то время, "живым" водителя этой "Шилки" - язык не поворачивался. Это больше, чем урок! Это сама жизнь! Та жизнь, по которой, иногда скучаю! -- "Черпак" - солдат, отслуживший один год в армии. -- "Дед" - солдат, отслуживший полтора года. -- "Дембель" - солдат (почти ЧЕЛОВЕК), который уже отслужил положенный срок - два года. -- "Косяк" - папироса, начиненная смесью из табака, перемешанного с "чарсом" ("планом"). -- "Дукан" - магазинчик с самым разным набором товаров. Иногда - шашлык, плов и чай. -- "Вулканизация" - процесс теплового и механического воздействия на свеженаложенную "заплатку" камеры колеса. -- "Бурубухай" - произвольно образованный жаргонный глагол от местного названия автомобиля - "бурубухайка" -- "Плевок" - (АКСу) автомат Калашникова укороченный. Назывался так потому, что при стрельбе часто перегревался и буквально "выплевывал" пули. Прицельная планка имела всего две позиции - до 50 метров и "плюс бесконечность". -- Тосол - жидкость из системы охлаждения, с добавками против замерзания зимой, при минусовой температуре, обычно использовали "Тосол 40". -- "Бача" - на местном наречии это означает мальчик. Так мы называли практически всех и пацанов, и дедов, и самих себя. Есть и более неприятное значение слова "бача" - мальчик для увеселительных мероприятий. Но это я узнал значительно позже. -- "Заменщик" - офицер из СССР (у прапорщиков - прапорщик), который принимает должность у офицера, исполнившего свой интернациональный долг в Афганистане и ждущего отправки на Родину. -- "Сверчок" - солдат (сержант) остающийся служить еще сверх положенного срока (сверхсрочно) по собственному желанию на два года. -- "Шилка" - это "Шилка". Вещь!
|
|
