"Инфекционный букет" в Кабуле

   Вспомнилось, как однажды, разведчики "туляки" с разведроты вдруг притащили небольшой глиняный кувшинчик молока, но козьего. Принесли и не знают - как бы это попробовать, такой "стрем" на всех "напал". А вдруг там что-то не то. Не то чтобы яд, но вдруг "микроб" какой. Предложили и мне: "- На! Испей! Но не все!". Добрые они, эти разведчики. Но и на меня "страждущего молока" напало сомнение, а ну как - заразный "троянский конь". Я в то время уже переболел "желтухой" и на долго запомнил, что в той стране инфекция - это всегда сюрприз. Никогда не знаешь, где, в какой луже или продукте спрятались "черти". Короче говоря, не нашлось безрассудного храбреца, вылили это молоко собаке, но и она не стала. Спасибо, говорит, не любитель!

   Вот и вспомнился мне тот период в моей службе, когда я оказался "желтушном бараке". И, наверное, хочется мне об том рассказать. А у кого, что не так было - Вы подскажите, допишите.

   Где-то уже писал, что в первый год службы, в конце ноября - начале декабря 1984 года, при ремонте своего автомобиля "Камаз" справлял я "малую нужду" в зоне видимости своего взводного, который и заметил подозрительно темный цвет моей мочи. Без лишних разговоров направил меня в медпункт, даже сам пошел со мной, чтоб я не отвертелся. Очень уж стыдно было мне идти туда, так как отношение к заболевшим среди самих солдат было как минимум двоякое. И по глупости своей надеялся я тогда, что "само пройдет". Но фельдшер, сержант, сказал:

   - Все "тульский пряник"! В "инфекцию"! - Прозвучало как приговор. Нас было несколько человек, словно какой-то "мор" прошелся среди солдат. И отвезли нас в Кабульский инфекционный госпиталь, мимо которого я проезжал раньше неоднократно.

   На первичном осмотре, ощупав мой живот и осмотрев кожный покров, военврач начал подозревать у меня какой-то "букет"?! Так и сказал: "- Сдается мне что он (то есть я!) с "Букетом"!". Это что, анекдот такой? Про цветы в одном месте?! Нет. Подозрение врача пало на возможность заражения меня сразу несколькими болезнями! Вот уж - сюрприз!

   - Положим его пока в офицерскую. Мест нет нигде.

   Пошли, проводили, дали халатик двухцветный. Улегся на койку. Ужин уже прошел. Не очень-то и хотелось. Да и страшновато ходить по инфекционному госпиталю. Слушаю разговоры офицеров. Меня пару раз спросили, откуда родом и с какого подразделения, да и отстали. Ночь прошла.

   - Пошли на завтрак! - нет, неохота вставать, если можно еще поспать. Не пошел. После завтрака обход, осмотр, назначение лечения. Мне назначено "получить" две капельницы. Ужасно боюсь внутривенных уколов. Ох! Но, уже принесли "вешалку" для капельниц и я вовсю работаю "кулачком", чтоб вены взбухли.

   "Первый - пошел!". Не вынимая иглы, подсоединили вторую капельницу, когда закончилась первая. Вот и все. Скоро обед, есть захотелось. Наверное, выздоравливаю, примета такая есть. Но почему так холодно? Неужели из-за открытой форточки? У меня замерзают ноги. Подворачиваю одеяло вокруг ног - не помогает. Залезаю с головой под одеяло, начинаю растирать окоченевшие ступни руками. Странно, такое чувство, что холод от ног передался и на руки. Руки тоже замерзают! Выдыхаю воздух на сложенные ладошки. Бесполезно! Реально меня бьет озноб, зубы стучат, не могу внятно разговаривать, хотя пытаюсь попросить закрыть форточку. Мои странные движения под одеяло и обратно не остались незамеченными:

   - Тебе, что? Плохо? - пытаюсь ответить и не понимаю сам себя, челюсти свело и не могу разжать, чтоб сказать что-нибудь.

   Крик в коридор:

   - Сестра! Срочно сюда! - и уже мне: - Ты, это, того! Ты потерпи!

   Сестра, крики, врачи, офицеры по палате. Суеты нет и крики не сумбурные, а просто приказы, кому чего делать.

   Завязывают плечо резинкой:

   - Давай, давай, кулачком! Энергично!

   А мои руки меня не слушаются.

   - Коли прям туда! В вены на руке коли! - находят чуть выпуклые вены на передней поверхности кисти. Делают несколько уколов в одну иглу. Все ждут.

   - Ну, как? Легче?

   Сильнейший колотун, сижу как дурак, дую на руки. Голова кружится. Обсуждают произошедшее. Оказывается вчера или позавчера помер уже кто-то при подобных симптомах, да и не один, вроде бы. Подозревают капельницы сделанные на "местной" воде. Вроде бы с Союза сначала возили самолетами полные капельницы, а потом, кому-то пришла в голову гениальная идея. Возить только порошок для капельниц, а разводить на "местной" воде. Так дешевле возить - самолеты дело дорогое. Конечно, разводили с соблюдением всех предосторожностей, но получилось то, что получилось.

   Стало мне полегче, все разошлись, только дежурная сестричка рядом. Дожидается, когда мне совсем нормально будет. И вот вспомнил я про обед! Жрать хоцца, сил нет!

   Зубы уже разжимаются, можно и попросить:

   - А можно мне поесть принести, а то на обед не успею?

   - Тебе нельзя ничего! Строго настрого!

   - Ну, хоть бы компота попить! Попить-то можно?!

   - Компот? Наверное, можно. Сейчас принесу.

   Прошло немного времени и идет моя спасительница с кружкой компота в одной руке и тазиком, оцинкованным в другой. А зачем мне тазик? Я не просил, значит кому-то еще.

   Обжигающий компот, его приятно держать в руках. Руки греются о кружку. Я могу просто дышать его горячим ароматом и мне тепло. Но я хочу чего-нибудь поесть или попить. И от сладкого компота не откажусь. Начинаю пить горячий компот. Какой он сладкий! Вкусный! Ничего вкуснее не пробовал! Еще, еще чуть-чуть, как говориться "кам-кам". И началось! Живот скрутило в немыслимую спираль! Втянуло внутрь и вывернуло наружу! Вот он для чего тот самый тазик! Хоть и широк был, но не точно произвел "бомбометание". Виноват, но так крутило, что не до "прицеливаний". Вытянув из дрожащих рук стакан с остатками компота, подтерев на полу и жалостливо оглядев "страдальца", ушла медсестра. А меня начало "кружить" и глаза мои сомкнулись. Я заснул.

   Да, воспоминания указывают на наш возраст. Теперь я кое-что помню, а кое-что забыл.

   В этот день меня перевели в реанимацию. Короче говоря, провели в другой модуль, отобрали последние трусы и положили в другую постель. Под кроватью "утка" и все! Даже тапочек нет! А мне стыдно в эту посудину нужду справлять! Причем туалет рядом с моей палатой по коридору. Но я ж голый!

   Вобщем - здравствуйте, дорогие римляне и греки! То есть, ходить будем, завернувшись в простынку! Ну, раза два у меня получилось сходить, а потом медсестра с очень аппетитными формами (!!!) сказала, что и простынь у меня отберет, если не перестану в "ихний" туалет инфекцию разносить! А куда деваться?

   Не помню, сколько я пробыл в реанимации, помню, что свой День Рождения - 13 декабря 1984 года я там встречал. Но перевели меня в общую палату. Оказалась - "дембельская". То есть там лежали те, кому скоро домой. Странно, но ко мне никаких претензий с их стороны не было, а я ведь в то время "чижара" однозначно был.

   Запомнилось мне вот что! Пошли мы первый раз на обед! Это забыть нельзя.

   Вобщем надели мы свои халатики, а там даже халаты - символ принадлежности к определенному сроку службы. И эти халаты у нас новые, "цивильные". Я тоже надел такой халат. Вышли на улицу, возле столовой - очередь из солдат. На самом входе два очень бравых десантника. Следят за порядком на входе и за заполнением мест в столовой. Здоровые, откормленные десантники. Подошли "мои" дембеля к входу, отодвинули преграждавшую руку, державшую входную дверь и на немой вопрос ответили будничной фразой: " - Дембеля вне очереди!". И прошли внутрь. Все! А очередь осталась снаружи. Я сейчас не бравирую, я говорю, как было. Но не это мне запомнилось. Нет, не это.

   Сели мы за стол. На столе хлеб, чайник с чаем и тарелки с манной кашей. Все. Больше ничего нет. Совсем ничего. Вам не странно? Наверное, не очень богатое воображение, простите за грубость. А чем есть кашу-то? Ложек - вилок нет!

   Но это я в первый раз в такую столовую пришел, а ребята "дембеля" привыкли. Взяли они хлебушек, и давай этим хлебушком кашу себе в рот из тарелок, через край, смахивать. Я тоже самое сделал. Доели кашу, хлеб, попили чай. А я смотрю, как накрывают столы для следующей "партии" голодающих.

   И вот этот - то "процесс" запомнился мне на всю жизнь! Особо брезгливые могут и не читать дальше, а для остальных, кому не довелось в инфекционном госпитале поваляться, напишу.

   Солдаты "по кухне" разносили бачки с новой порцией каши и раскладывали ее, кашу, в те самые тарелки, из которых мы только что ели. Но мы-то пришли первые, и наши тарелки были чистые! А теперь - "грязные"! И это инфекционный госпиталь! Что еще сказать?!

   Может не так было?! Так вы напишите! Врешь, мол, "баснописец", пожалей чужие уши и все такое. Сроки своего пребывания я указал, место тоже. Кабульский инфекционный военный госпиталь, декабрь 1984 года.

   Скоро "дембеля" эти были вывезены в Союз, и я дня два-три ходил самостоятельно в столовую. И стыдно мне было "лезть на рожон", объявляя себя "дембелем". Стыдно перед всеми остальными, теми, кто в очереди стоял. Но не желал я есть после остальных. А таких "заходов" было по три-четыре на завтрак, обед и ужин. То есть из одной тарелки, по очереди, ели три-четыре человека, возможно с разными инфекционными болезнями. Поэтому и ходил я только на обеды.

   В последний день перед отправкой в союзный госпиталь пошел я как обычно на обед. Для пущих "понтов" взял с собой расческу, иду и, типа, причесываюсь. Прохожу всю очередь сбоку, берусь за ручку двери столовой и слышу, как меня сзади окликают удивленно по имени и фамилии. Поворачиваюсь, а это "черпаки" с нашей автороты - Закван с Мордовии и Вова - молдаван. Они в очереди стояли. Я тоже удивился, ведь еще недавно, когда в роте были, слышал я, как обсуждали тех, кто заболел "желтухой". Вобщем - не иначе как "чмыри" и суки. А вот теперь здесь встретились. Короче, разговорились с ними, тут стали запускать в столовую, ну, я не полез вперед. Зашел вместе с ними, во втором "заходе". Тогда и "покушал" первый и последний раз не из чистой тарелки. Да. Такие воспоминания.

   А перед Новым Годом отправили нас самолетом в Союз. В военный госпиталь в Туркменистане, на берегу Каспийского моря, в городе Красноводске. Ночью, в тентованных машинах перевезли нас в палаточный городок, отправили в баню. Помылись тепленькой водичкой. Меня назначили "старшиной палатки". Лицо что ль такое, "комсомольское"?

   Пришли размещаться в палатки, и видим, что палаточный тент до земли не достает сантиметров 20 - 30. То есть, болтаются края на ветру. А на улице конец 1984, зима. И Каспийское море рядом. Печки в палатке есть, но тепло только возле них, и то, когда сильно топят. Вот это время пребывания в госпитале помню не очень хорошо.

   Портвейн "Чимен" - помню, как такое забудешь! Портвейн, с осадком на дне сантиметров пять. Как к зубному врачу нас водили - помню. Очень она мне понравилась как женщина. Сердобольность в ней какая-то чувствовалась. Не огрубевшая натура, с настоящими чувствами женщины, матери, жены. Но мне тогда, наверное, все женщины нравились!

   Запомнил и то, что рядом находился "дисбат" для осужденных солдат. Иногда, с ближайшей горки наблюдали как их "муштруют". На горку по привычке лазали, наверное. Залезем, сядем на корточки, как "бачи" и смотрим вниз, обсуждая что-нибудь.

   "Комендачи" нас не трогали, вроде бы и не солдаты мы. Да и забора непреодолимого не было, КПП было. Так и ходили в "самоходы".

   "Разборки" наши внутренние помню. Меня, как "старшину палатки", вызывали раза два в другие палатки для "разборок". Смысл был один - чевой-то Вы, "духи", оборзели совсем. Службу не несете. Вобщем, давай, "старшина" нам двоих "духов" на ночь, чтоб печку топили. И все.

   Вышел я на улицу, рассказал ребятам - так и так мол, чего делать? Одни говорят - биться будем, но никого в обиду не дадим! Другие - тебе приказали, ты и думай. Третьи вообще в сторону молча отошли. Опять я должен решать.

   Ну и решил! Как смог. Решил, что будем посылать двоих на ночь в палатку "дедов". Но ведь надо выбрать - кого посылать?! Тут и научился "припахивать". Острый момент в жизни каждого "молодого". Выбор один - либо ты, либо тебя!

   Опять стыдно, обойдусь без подробностей. Да только скажу, что каждый из нас когда-то делает свой выбор, и каждый когда-то ошибается! Ошибся и я! Нельзя было идти на поводу у "дедов", так как сразу это стало известно среди остальных палаток. И пришли наглые "черпаки", с таким же требованием. Да и первых наших "посланцев" - "помяли" неугомонные "деды". Раз такое дело, то никого никуда посылать не будем! Аж страшно тогда стало, это что же вечером будет?

   Сидим, ждем. Заходят человека три, "деды". Прошли к моей кровати:

   - Кого сегодня посылать будешь?

   - А никого! Сами попробуйте "припахать", а то мне они не подчиняются! - это мы с пацанами так договорились, что я так отвечать буду.

   - А кого можно припахать-то?

   - Сами смотрите!

   Тут парень с Пензы, возле выхода лежал, сползает с верхней кровати и загородив своей крепкой фигурой выход, говорит:

   - А меня "припаши"! Давай! Иди сюда!

   - И меня!

   - И меня!

   - Сюда иди! - и понеслась! Вобщем, среди "дедов" то же своя иерархия наблюдается. И те, кто к нам пришел - не самые "высокопоставленные", а даже наоборот. Ну, досталось им. Мы ликуем! Победа!

   Только "летят" орлы, затуманенные "Чименом" по самые некуда, к нам в палатку! Оборот! До мордобоя дело не дошло, но поорали друг на друга прилично. И с той, и с нашей стороны с ремнями, с подручными средствами. Вдруг от "черпаков" помощь подошла, да на нашу сторону! Ну, и успокоились "деды", даже помирились. С некоторыми "портвешку" выпили. А начальство узнало об этой "стычке", да с какими - то нам неизвестными подробностями. Вроде бы даже побили кого-то сильно, но кого? Пытались даже, что-то вроде "дежурства" по палаточному лагерю назначить из офицеров. Но наступил НОВЫЙ ГОД!!! И такого пьянства среди тех, кому даже пива нельзя - я не видел больше никогда. Пили везде, почти все, почти все время. В ночь на 2-е января (или раньше?) заехала комендантская машина с патрульными, да сразу к палатке "черпаков". Там парень один, который нам на помощь против "дедов" толпу привел, обпился до "белой горячки". Что с ним было в Афгане, где он служил - я не знаю, но орал он про ребят погибших, про то, что мстить будет и всех вырежет. И в таком духе, а поскольку ораторским даром он обладал не слабым, то и нам посвятил несколько горячих, пламенных призывов. Типа, давайте все вместе рванем обратно, хватит здесь околачиваться и все такое. Так хорошо говорил, что чуть не вступились за него. Но видно было, что парню очень плохо. Не в себе он. "Белочка" - это "белочка", чего уж шутки - то шутить.

   После этого "события" стали нас потихоньку отправлять обратно, в Афган. Я все маму свою ждал, телеграмму ей отправил сразу, как только прибыли. Это мне женщина зубной врач помогла. Она многим помогла отправить телеграммы домой. Только получил я письмо от матери, что не сможет она никак сейчас приехать. Отец там, дома, запил, да и сестра - 16 лет ей тогда было, от рук отбилась, а еще брат младший. Вобщем, никак не получилось у моей мамы приехать ко мне. Без обид, мама, без обид! Все понимаю, и тогда, и сейчас.

   Вот и прилетели мы в Баграм. В "реабилитационный" госпиталь. Здесь уже "лафа союзная" закончилась. Никуда нас не "запрягали" без нужды, но делать было совершенно нечего. Вообще. Вот здесь-то я и попробовал впервые свой "чарс" ("план", "косяк"). С первого раза совсем не взяло, со второго тоже. А потом "зацепило", но не "затянуло". Даже "качаться" с железом пробовали. Палатка была пустая, там типа, штанга с приваренными танковыми траками к лому, еще чего-то.

   Когда первый раз через забор за "планом" перелезал, то с удивлением обнаружил, что верхушка забора заботливо выложена стеклянными осколками от разбитых бутылок. Но трудности добавляют романтизма, если не драматизма. Место это в заборе запомнил, где осколков меньше всего и там потом перелезал. В следующий раз поменял я на свалке солдатское одеяло на приличный "кусок" "плана" и пошел обратно. А по дороге устало прогуливается мне навстречу патруль. Я решил пробраться мимо них через виноградники. Осторожно пролезал под перевязками и мимо оголенных виноградных кустов, совершенно не думая о возможных минных "растяжках" и разной другой напасти. И в одном месте было так пусто и голо, что чтобы спрятаться, пришлось мне в яму залезть. Сижу и осторожно выглядываю, когда ж этот патруль пройдет. Ан нет, рано еще! Под ногой хрустнуло что-то - посмотрел. Кости какие-то, вижу кисть из костей, и много гипса, бинтов грязных. Вот ведь угораздило, в яму с операционными "отходами" залез. А может и нет? Вроде бы там хирургического отделения не было? Тогда что это было?

   Быстренько вылез наверх и пошел к дороге. За дорогой забор госпитальный. Никто меня не заметил, вроде бы. Вижу "Уралы" едут. Остановился, чтоб их пропустить, а в кабине морда знакомая! Наши! Наша авторота!

   Чего орал не помню, только ротный наш, старший лейтенант Михаил Кидалинский, новый "заменщик" старого комроты капитана Целищева, получил мои документы и забрал меня "домой" в полк. И было это 25 февраля 1985 года. Столько времени прошлялся я по госпиталям с этой "желтухой". Почему так хорошо запомнил этот день? Да потому, что в этот же день, только утром, улетели мои земляки с Тульской области, которые служили в нашей автороте. А теперь я с госпиталя "пришел", да еще и "один" остался. Теперь новый "экзамен" предстоит.

 Молдованин-румын Степа-Стефан.

   "Осенний призыв" 1984 года попал в нашу автороту, в феврале 1985. И было среди новичков несколько молдаван, в том числе и Степа. А если правильнее - Стефан, поскольку - румын по национальности. Служил как все, тяготы - невзгоды само собой, а выпало скоро и ему "счастье" в колонне идти. Второй взвод РМО - "ГэСэЭмщики", то бишь - топливозаправщики, а чтоб совсем понятнее - "бензовозы". И старшим колонны был назначен недавно прибывший заменщик начальника склада "ГСМ", капитан, ну пусть - Шустряков.

   Ох, видно наслушался он за месяц пребывания в полку героических рассказов опытных вояк-офицеров, которые наставляли его по одной теме, что "жизнь дается человеку один раз и прожить ее ...", ну, дальше Вы знаете. А на "гражданке" еще успел, наверное, и фильмы типа, про Рембо посмотреть. И вот весь этот конгломерат чувств, видений и надежд, перемешавшись с "боевой обстановкой" и наложил (в хорошем смысле) на капитана Шустрякова назойливый отпечаток в мозгу, что надо бы побыстрее проявить и свой героизм, если представится ситуация.

   Собираются они ехать. Куда - не скажу, но за топливом. Колонна машин десять - двенадцать, охранение, "техничка". У солдат - водителей автоматы АКСу ("плевки" по-нашему). Прицельная дальность стрельбы 50-100 метров. Сейчас с такими "менты" возле метро ходят, вроде как - это "городская модель". Но капитан Шустряков снарядился подобающим образом. "Масхалат" как у разведчиков, пистолет, нож, прочие причиндалы, но самое главное - пулемет. Пу-ле-мет! Присмотрел он его, когда на стрельбище "баловался", от "пупка" очередями булыжники "косил". Хорошая машинка, мощная.

   Первая машина - Степин "бензовоз", к нему и залез капитан. Взял он с собой пулемет в кабину, высунул в окно, едут. Скоро дорога стала изгибаться ленивой змеей между гор, больших и не очень. Слева горы, а справа, со стороны пассажира, то есть капитана, открывается прекрасный вид на "зеленку", место душманских засад и прочих неприятностей. Грозный ствол в окошке - "все под контролем!" И вот ведь - без приключений доехали, топливом заправились, перекусили, пора и в обратный путь. И, наверное, взгрустнулось капитану, представилась правда жизни в обычном исполнении служебных обязанностей, размеренном распорядке службы согласно штатному расписанию. А кровь молодая бурлит, требует выплеска эмоций. Да что ж теперь, по кустам стрелять? Нет, конечно, хотя и смешно возвращаться назад с полным боекомплектом. Зачем только "дуру" эту с собой взял?

   Стефан рулит себе, у солдата тоже свои эмоции "обостренно ищут выход". Первая "ходка" - важное дело. Такое доверие! Внимательно смотрит на дорогу. Держит дистанцию, "скоростной режим следования в колонне" исполняет. Иногда перекидывается парой фраз с товарищем капитаном, но в силу сильно "акцентированного" русского языка с румыно-молдавским уклоном, понятных выражений для беседы недостаточно. А однообразие угнетает даже Степу. Иначе через слово - "х...й" прорывается. Мат для связки слов - быстрее всего запоминается.

   Вдруг! Что такое?!

   Обстрел колонны! Долбят по ним с "крупняка". Впереди "БэТэР", встал с левой обочины, разворачивает башню, сейчас начнется. Степа выруливает на объезд, чтоб уйти от рокочущего "БэТэРа", изрыгающего на дорогу горячие гильзы. "Поймаешь" в колесо такой "сюрприз" - приятного мало. А начался обстрел с левой стороны, с водительской, из той самой "зеленки".

   Ох, и "загорелись" глаза у капитана! Степа выруливает между "БэТэРом" и горой, капитан свою "игрушку" пытается вытащить между Степой и рулем, в его, водительское окно! Степа и так "русский язык" плохо знал, а теперь от такого оборота событий только "связующие" выражения остались:

   - На х...й! Иди на х...й! - бьет по пулемету рукой, отводит его в сторону. Капитан разозлился, пропихивает снова "свою орудию"! Степа с криком, переходящим на визг, повторяет "заветные" слова.

   - Ах, так! Ладно! - открывает капитан свою дверь, выбирается на подножку, орет-командует:

   - Стой!

   Машина притормаживает и останавливается, прямо посередине неширокой дороги. Сзади образуется некоторый "хвост" из догнавших машин. Капитан размещает пулемет на крыше "бензовоза" и пытается пристроиться для прицельной стрельбы по врагам, которых не видно. Охреневшие солдаты заинтересованно наблюдают за "дублером Рембо", но настойчиво и не двусмысленно "бибикают".

   В этот момент с ближайшего "поста" по "зеленке" бьёт танк! Стрельба оглушительная, аж, звенящая. Кажется, что машина подпрыгнула! Еще! Еще! Эх, завертелась карусель!

   Теперь уже оглохший Степа "ох...ел" окончательно и без предупреждения срывается вперед! Капитан повис в "безвоздушном пространстве" болтая ногами и чуток не доставая до сидушек. Но скоро справился и с тряской, и волнением, да и залез в кабину. Пулемет не выстрелил ни разу, но хорошо хоть не потеряли. Занавес...

   ... вечером того же дня, слегка поддатый Степа-Стефан (не положено много по сроку службы!) по незнамо какому кругу эмоционально пересказывает пережитое:

   - С "зеленка" "хуярэ" пулэмет! Тра-та-та! Ох..еть! Духи! Я говору: "- Не надо, товарищ каптан!", а он лэзет с пулэметом! Пушки "хуярэ" - ба-бах, танки "хуярэ" - ба-бах! Ох...еть! А он с пулэметом, тоже по ним хочет "хуярэ"!

   Те, кто первый раз слушают, все время удивленно переспрашивают:

   - Откуда там, у "духов" пушки?! А уж тем более - танки?!

   - Да не-е. Это наши танки - "хуярэ"! - добродушно отвечает Степа-Стефан...

   Эх, героизм - он ведь не только в самопожертвовании, в бесшабашности, но и в ответственности за судьбы других людей. Как же это можно - из груженого бензовоза, да через зону обзора водительскую, да из пулемета! А грохот, газы, гильзы раскаленные? А ответная реакция нападавших? Да именно в "отвечающую" машину и будут целиться, тем более в головную, да в "бензовоз"! Да что там говорить ...

 Маленькая такая смерть.

(стыдливое привидение)

Было дело в городе Кабуле.

   Одно из самых ярких моих впечатлений (запомнилось сильно), теперь уже более точно установлено время этого события - август 1985. Ночь. Взрыв. Обстрел ракетами расположения нашего полка. 181 мотострелковый полк под горой стоял, рядом артполк вперемешку с нами - попасть сложно, но можно. А за нами Кара - Хана (район Кабула) туда духам нельзя пускать ракеты. Там у них свои. Но, видимо прицелились хорошо и первый снаряд в расположение наших палаток попал. Аккуратно рванул возле новой палатки 9-ой роты. Совсем недалеко от нашей. Суматоха по палаточному городку началась. Выглянул я из палатки - снаружи пыль столбом, да еще и ночь. Нужно бежать. Куда? Лучше, конечно, за каменный забор, но для этого нужно перебежать палаточный городок и пыльное - песочное подобие плаца.

   Ракеты (эРэС) - это такая противная сволочь, что когда летит, воет-свистит охренительно мерзко. Так вот свистит постоянно. И не знаешь, куда она падает, но мысленно проектируя траекторию по звуку, всегда кажется, что летит именно в тебя! Страшно спросонья. Тут и узбек, дружок мой, дежурный по роте, тащит меня за руку с собой, коверкая от волнения русские слова: "- Убит там! Пошли, Андруха!"

   Ага. Убитый, лежит на спине в слабо освещенной полоске света от фонарей. 9-ая рота была в рейде, палатка пустая. Откуда то "Газ 66" подогнали, откинули задний борт, давай мы его в кузов грузить. Вчетвером (кроме Шарифа и не вспомню, кто еще там был) сразу не смогли затащить. Нет, он не такой тяжелый, просто каждый невольно (с непривычки или еще почему) боится замараться.

   В общем, считайте парни, что это я про себя так сказал.

   Пацана всего посекло осколками, кровища практически вся разом вышла. Но мы собрались, перехватились за туловище, за мокрые от крови штаны - загрузили. Повезли его в санчасть, а мы с узбеком остались. Задержались на секунду, он решение принимает, думает - можно ли ему, дежурному по автороте, бежать за тот заветный забор.

   А небо во всю свистит. Народ в трусах и босиком, а кто и панаму успел одеть, мечется между палаток и на плац. На плац выбегают, а там свист сверху всех так накрывает, что падают мордой в пыльный песок и поглубже. Когда рванёт где, то поднимаются и снова бегут. За забор, за забор!

   Наверное, сейчас, прикольно посмотреть бы было, как весь полк без всякой на то команды, но дружно падает в пыль - песок. Жить хотелось и не знали, куда спрятаться от противно нарастающего воя и свиста. Зато потом со смехом тапочки на плацу разыскивали. Подрастеряли маненько казённого имущества. Но это потом.

   А тут, глаза что ль к темноте привыкли, и я еще одного убитого увидел. Сидит он, значит, на лавочке подле палатки. Ну, тот дневальный, который эту палатку охранял. А вот тот, которого мы погрузили в "Газ 66", видимо к нему от другой палатки подошел прикурить (возможно). Ракета сзади рванула, и первый упал назад в освещенную сторону, а сидящий так и остался сидеть в глухой тени. Прислонился к стенке палатки и сидит. И такая там чёрная тень, что руку протяни и не увидишь своих пальцев.

   Чего так долго рассказываю? Действительно долго, там-то все быстро происходило.

   А вот чего долго - стыдно сознаться, но убежать мне хотелось! Туда, куда все бежали, за каменный забор! Ан, нет, вишь ты, нужно будет и этого бойца как-то в санчасть доставить. Я Шарифу показал, он увидел. По-узбекски что-то сказал и к связистам. Шариф по телефону сообщает про второго раненого, а я тут этого раненого как бы сторожу. Только не знаю я, куда мне здесь-то заховаться. Боец этот, уже не убежит никуда.

   Но пока никто не видел, так я и решил спрятаться, прям здесь. А куда? Палатка, возле которой все произошло, на клочки порвана. Значит, в любой другой палатке не спрятаться! И при очередном свисте встал я за столб фонарный бетонный, да еще и присел для верности. Уменьшил, так сказать, площадь тела от возможного поражения. И близко уже эта зараза свистит - тут мысль, а ну, как сзади рванет, там же где и первая ракета?! Я перемётываюсь на другую сторону столба - а ну, как в этот раз недолёт?! И некуда мне уже было бежать. Бояться устал, взял да и стал молиться. Одну молитву только и знал "Живые помощи": - Бог мой, на которого я уповаю, избавит тебя от сети и ловца, перьями своими осенит тебя, и под крыльями его будешь безопасен и т.д. (Тогда помнил наизусть!)

   Ага, может и нет Бога, вы там пока поспорьте на эту тему, а я вот слышу, как ракета уже в расположение полка ушла. Угол библиотеки там разнесло. Может это она была?

   Не успел я молитву дочитать, Шариф уже носилки припёр. Где только нашел?!

   В общем, и этого паренька унесли. Когда грузили, то даже подумалось что еще живой, заторопились. Вроде бы всхлипывал, говорил он чего-то. А и нет, кровь это булькала - в санчасти увидали, когда от нашего крика "- Живой он!" молоденькая медсестра хотела его бинтовать. Да только она лучше нас разбиралась, кто живой, а кто отжил.

   А на счет совести и веры в Бога, я так считаю, что если есть в человеке совесть, то это и есть его БОГ. И в атеистах, и в верующих - если совесть есть, то и Бог с ними.

   Прости Господи православного атеиста за вольные мысли и упоминания всуе имени твоего ...

 Горящий сон памяти

   " - Вы, когда-нибудь, видели, как горит "КАМАЗ"? "Камаз" - наливник, спускающийся с перевала Кара-Хана, что на въезде в вечерний Кабул.

   Лучи заходящего солнца и высокие, будто бы мертвые горы провели на дороге тень и, пересекая эту границу из света в тьму, вдруг яркой вспышкой, огненным факелом полыхнул "Камаз" - наливник из состава колонны.

   Между кабиной водителя и цистерной полной опасного бензина, вдруг расцвел страшный и красивый одновременно огненный цветок смерти. Вслед за этим покатился по ущелью взрыв, и сонное марево душного летнего воздуха разорвалось на тысячи осколков. Но, перекрывая все увиденное и услышанное, вырывались на свободу взвинченные струи горящего бензина. Растопыренная цистерна не могла более удерживать опасный груз, и теперь злобный зверь пожирал все на своем пути: кабину, колеса, внутренности машины и даже асфальт, и не в силах захватить что-либо еще, пожирал сам себя.

   "- Вы, когда - нибудь видели, как горит "Камаз"?!

   После взрыва водитель, молодой парень из Союза, был еще жив, об этом кричали визжащие тормоза...

   ...Оглушенный взрывом, он откинул рукоятку стояночного тормоза назад, надавил правой ногой на педаль тормоза, левая утопила в пол гашетку "горняка", обхватил руль обеими руками...

   Вдруг спину, голову, плечи обдало-окатило нестерпимым жаром, а ворвавшееся вглубь кабины пламя лизнуло пару раз пальцы рук и навек породнило их с пластмассой руля.

   - МАМА !!! М-А-М-А-А-А !!!

   ...Так пришла смерть, его смерть...

   Взъерошенные усы прапорщика, прижимающиеся к горе "наливники", остолбенелый солдат у шлагбаума и "Камаз". Умирающий "Камаз", который на передних ободах, с диким скрежетом и горящей кабиной, обходил каким-то чудом впереди ехавшие машины, уступавшие ему дорогу.

   Наехав на столб шлагбаума у КПП как на последнюю преграду, отделяющую его от пропасти, ненадолго завис в воздухе и шагнул вниз, увлекая за собой смертельно раненую цистерну. Вслед за этим взметнулось вверх огромной силы пламя, как вечный огонь всем погибшим парням из Союза...

   Простите, мне всего лишь 25 лет, что-то шалит моя память, так вот, я Вас спрашиваю: "Вы, когда-нибудь, видели как горит "Камаз" ?" !!!

   Если "Нет", то дай Вам БОГ не видеть это никогда! И не просыпаться на "гражданке" с методической последовательностью сначала через раз, затем все реже и реже, только в тех снах, где что-то напомнит Вам о том времени, когда Вы были в своей первой в жизни загранице...